Швейцар кивнул.
— Выходит, так…
Он захлопал глазами, как стыдливая девица.
— Но не спрашивайте больше ничего. После того, как клиент поднимается к себе, я не знаю, кто чем занимается.
Белый шлагбаум преграждает въезд в парк Вильгранда — богатый квартал красивых вилл, которые возвышаются посреди английского газона, похожего на площадку для игры в гольф. Франсуа притормозил. Сторож, просунув голову в окошечко своей будки, спросил:
— Вы к кому?
— К месье Эдинсону… Меня зовут Франсуа Рошан.
Две немецкие овчарки с блестящими клыками зевнули, потягиваясь.
Не сводя глаз с машины (ему было приказано не доверять никому), сторож снял трубку внутреннего телефона и сообщил имя посетителя. Получив одобрительный ответ, он объяснил дорогу с массой подробностей: нужно, чтобы гость не заблудился, но присутствие двух псов служило вместе с тем предостережением, чтобы он не вздумал уклониться от своего маршрута.
Англичанин-нападающий ждал на пороге своего дома.
Все здесь свидетельствовало об успехе и больших деньгах. В гараже с поднятыми автоматическими воротами виднелся красный «феррари». На садовое кресло-качалку было накинуто дорогое покрывало. Сквозь широкое окно с полосатыми шторами была видна мебель известного итальянского дизайнера. Повсюду красовались вазоны с цветами. Двое красивых детей плескались в бассейне, подбадривая друг друга на каком-то англофранцузском диалекте. Молодая женщина, типичная англичанка, словно сошедшая со страниц рекламного проспекта мыла и духов, надев перчатки, подрезала розы.
— У вас очень красивый дом.
Эдинсон ответил так, словно совершил какой-то проступок и нужно извиняться.
— Мне очень жаль. Вы никогда тут не были… Здесь очень хорошо. Может быть, нас слишком охраняют. Но нужна безопасность. Особенно для ребят…
Он хорошо говорил по-французски, но с сильным акцентом.
— И, кроме того… Нет всяких посетителей, журналистов…
Они оба дружески рассмеялись: надо понимать шутки. С той же непринужденностью англичанин спросил:
— Вы хотите посмотреть, как я живу?
Франсуа решил идти прямо к цели.
— Нет. Я приехал, чтобы задать вам один вопрос, на который, быть может, вы не захотите ответить.
Эдинсон усмехнулся.
— Вы так говорите, что будет не очень честно, если я уклонюсь от ответа.
— Скажите, вы не получали в последние месяцы предложений от какого-нибудь клуба — конкурента спортивной ассоциации Вильгранда?
Бывший игрок команды «Манчестер юнайтед», купленный за баснословную цену Вильграндом, сразу стал серьезным.
— У нас все время бывают контакты с посредниками, которые ищут игроков… Мой договор кончается через год. Они хотят заранее застолбить такую возможность… Но, с одной стороны, клуб решил меня оставить, а с другой…
Он повел вокруг рукой, показывая картину своего семейного благополучия.
— Мы здесь чувствуем себя хорошо. Дети ходят в лицей, и перемена места плохо бы сказалась на них. Даю вам слово, что мне никто не делал какого-то определенного предложения, а я оставлял без внимания разные намеки.
Озабоченный вид собеседника обеспокоил Эдинсона.
— Я думаю, вам будет интересно узнать, что я был бы готов снова подписать обеими руками договор с клубом Вильгранда… Наша беседа не связана с самоубийством Виктора Пере?
Рошан ответил откровенно:
— Во всяком случае, частично и с тем, чтобы прояснить его. Я был с ним достаточно знаком, чтобы сказать: если бы удалось переманить часть его команды, он бы это плохо перенес.
Боб Эдинсон кивнул.
— Согласен. В команде не все говорят друг другу. Но многое можно почувствовать в раздевалках. Хотя бы уже потому, что наниматели используют имена одних из нас, чтобы сбить претензии других. Но наша команда держит очень высокий уровень благодаря своей сплоченности и взаимопониманию. Не мне вам рассказывать, что победа в европейском первенстве или даже просто участие в финале повышает на рынке цену каждого участника. Поэтому, если не считать Ди Лоро, который пока еще не нашел себя в команде — но мы сделаем все, чтобы он добился этого, — я не знаю, кто из игроков клуба прислушался бы к сиренам, напевающим, что в другом месте ему было бы лучше. И об этом знают в «Ювентусе» или «Реале». И те, кто всегда кружит вокруг команд, чтобы сорвать куш, оставляют нас в покое.
