«…внешнее поведение, в павловской теории, несмотря на ее претензии объяснить фундаментальные законы поведения, по существу изгонялось из физиологической науки. Реальное поведение (как действие, так и восприятие) низводилось в павловской системе до роли источника информации для мозга животного и индикатора гипотетических мозговых процессов (индукции, иррадиации, замыкания и т. п., что Б. Ф. Скиннер ядовито, но точно назвал „концептуальной нервной системой“) для исследователя… Тривиальный, но от этого не становящийся несущественным факт активного взаимодействия живого существа с вещами внешнего мира совершенно не учитывался павловской физиологией. Она видела, с одной стороны, движение (сводимое к реакции), с другой — предмет (сводимый чаще всего к раздражителю, условному или безусловному) …» (Василюк Ф. Е., 2003)
При поверхностном взгляде на поведение, рефлекторный подход кажется вполне достаточным для понимания и объяснения, однако при более глубоком анализе оказалось, что рефлекторная теория не в состоянии объяснить сложные формы поведения животных и человека. Даже с точки зрения адаптивности и приспособления, живым существам важны не действия, а результаты этих действий (Судаков К. В., 1990, 1999). Но именно результату и не было место в схеме условного рефлекса.
В настоящее время принцип «механистического детерминизма» (он же «линейный», он же «наивный физиологический») в применении к объяснению биологических процессов и ограничивается в своих правах и не считается ведущим. (Швырков В. Б., 1978). Еще в средине XX в. наука отказалась от понятия рефлекса как достаточной и единственной теоретической гипотезы (конструкта), объясняющего порождение поведения живых существ (Иванников В. А., 2015).
Как видно из краткой истории развития представлений о рефлекс, идея прямого непосредственного инициирования поведения живых существ физическими или химическими воздействиями внешнего мира оказалась очень живучей. Такой же живучей оказалось и представление о живых существах как сложно построенных машинах. Менялся набор внешний воздействий, менялось представление об устройстве этой машины, но идеи оставались неизменными.
Рефлекторный принцип явно реализуется в соматических и вегетативных механизмах регуляции функций органов и систем организма, где в большинстве случаев с очевидностью определяется сенсорный пусковой фактор. Таковым, как правило, выступает какой-либо внешний или внутренний стимул, который можно относительно легко выявить. При желании в механизме такой регуляции можно вычленить «рефлекторную дугу» включающую афферентную, пусковую часть, центр переключения и исполнительный орган. Как отмечает А. С. Батуев (2012): «Все это справедливо для относительно простых и искусственно редуцированных моделей. Когда же речь идет о системном уровне исследования организма в его активном и адаптивном взаимодействии со средой, рефлекс (в его классическом понимании) уже не может претендовать на роль механизма целостного поведения.»
По мнению В. А. Иванникова (2019) представление о рефлексах как о кирпичиках, из которых можно построить любой сложности поведение, все время оставалось абстрактным, а сам процесс порождения поведения — непонятным, потому что рефлексы были врожденными неизменяемыми реакциями, определяемыми устройством тела. Механизм сборки их в единое сложное поведение оставался неясным, и чаще всего сложное поведение представлялось простой последовательностью отдельных рефлексов, определяемых изменениями среды.
Французский этолог Р. Шовен (1972) считает, что трактовка эксперимента по выработке условного рефлекса слюноотделения является не совсем корректной, так как исследователь произвольно выделяет лишь реакцию слюноотделения, в то время как «… реакция выражается не только в этом: собака непроизвольно помахивает хвостом, если его заблаговременно не подвязать, настораживает уши, ее дыхание учащается. Одним словом, из целой группы реакций, сопровождающих этот акт, произвольно выбирали лишь одну — слюноотделение.
Что до этолога, то такой подход его явно не удовлетворит, и в первую очередь это относится к методу. Совершенно очевидно, что содержание животного в стесненных условиях само по себе может вызвать стресс, причем настолько значительный, что у крыс, например, одно это может привести к развитию язвы желудка. Далее, возможность перемещаться способствует проявлению у животных исследовательской активности — фундаментальной формы функционирования организма, присущей почти любому поведению. Для этолога наибольший интерес представляет именно эта активность, а также целый ряд других реакций, которые никогда не бывают изолированными; их вычленение приводит к невозможности какой бы то ни было интерпретации как самих этих реакций, так и поведения в целом. Для этологов понятие условного рефлекса в узком смысле — не побоимся сказать это — лишено смысла.
