Научение при помощи классического условного рефлекса представляет собой «прогнозирование во времени события среды и опережение их в своих реакциях». (Иванников В. А., 2019) Собака в экспериментах И. П. Павлова научается опережать события внешней среды. Она научается прогнозировать появление после звука мяса и реагирует на звук, как на мясо. То есть никакой новой реакции не появилось, просто старая, адекватная мясу реакция теперь осуществляется раньше, чем появится безусловный сигнал. Условный раздражитель сигнализировал собаке о будущем событии в среде. И это даже не поведение, если под этим понимать некую двигательную активность, а факт формирования сигнально-следственной связи, при котором следующее первым во времени одно событие несет информацию о наступлении с той или иной вероятностью другого события. При этом следует подчеркнуть, что классический условный рефлекс представляет собой крайний случай сигнально-следственной связи (сигнально-следственного научения), а именно он отличается 100 %-ю вероятностью следования одного события за другим, заданной частотой повторяемости этого следования и тем, что событие-следствие является генетически связанным с фиксированной реакцией организма — безусловным рефлексом, что обеспечивает гарантированную и однообразную реакцию. Как известно при естественных обстоятельствах, такое встречается редко.
По мнению методолога психологической науки Ф. Е. Василюка (2003) «обнаружение сигнального характера работы больших полушарий было фундаментальным открытием и заслуженно принесло И. П. Павлову имя мирового ученого. Однако нельзя не заметить, что распространение этого принципа на все приспособительные поведения животного превращает реальное, деятельное освоение им действительности в информационное (причем лишь условное) ее усвоение… Простое движение не требует сложного перцептивного обслуживания. Абстракция простого движения привела с собою абстракцию простого восприятия.» Однако, если следовать логике, то «восприятие, таким образом, сводится лишь к сигнально-пусковой функции. Выходит, что прижизненно образуемые в мозгу животного связи не отражают содержательных, предметных отношений между событиями среды, а отражают только временные и временные связи между ними. Поэтому эти связи и называются „условными“. Следовательно, абстракции простого движения и простого восприятия порождают третью абстракцию — условной связи.» (Василюк Ф. Е., 2003) Таким образом, по сути И. П. Павловым был создан абстрактный мир, состоящий из среды, состоящей из стимулов и животных, которые были обязаны реагировать на эти стимулы.
А отождествление И. П. Павловым ВНД и поведения «…настолько обескураживает, что возникает желание спасти методологическую репутацию теории условных рефлексов. И тогда во спасение можно сказать, что указанное отождествление носит не онтологический, а эпистемологический характер, то есть оно означает не то, что с точки зрения теории условных рефлексов ВНД и внешнее поведение — это одно и то же, но лишь то, что, зная все о деятельности больших полушарий, мы знаем все о поведении.
Иными словами, законы внешнего поведения лежат внутри организма, а именно в его нервной системе, в процессах, отправляемых мозговой тканью. Законы, которым подчиняются эти процессы, и есть законы поведения.» (Василюк Ф. Е., 2003)
Современная же теория управления поведением свидетельствует о другом принципе связи, противоположном тому, который исповедовал И. II. Павлов: картина нервных процессов должна складываться так, чтобы обеспечить нужное поведение, которое отвечает не законам работы мозга, а требованиям задачи и среды, в которой оно совершается. (Иванников В. А., 2019) К тому же современные представления о сути поведения, постулируют, что любое поведение есть решение задачи, чего нельзя конечно сказать о рефлексе.
Изучение ВНД как функции головного мозга привело к тому, что для исследования деятельности этого органа «…необходимо было поставить животное в такие условия, при которых его функционирование как организма по возможности „втиснулось“ бы в форму функционирования изучаемого органа, то есть все поведение было бы сведено только к высшей нервной деятельности. Для этого в „материале“ организма необходимо было воплотить абстракции, составляющие идею рефлекса, и в первую очередь абстракцию простого движения. Эта задача и была решена зажиманием подопытного животного в знаменитый привязной станок. На время эксперимента такое высокоразвитое животное, как собака, превращалось в лабораторный препарат, единственной возможностью взаимодействия которого с миром становилось слюноотделение.» (Василюк Ф. Е., 2003)
