Гарри слышал, как Гермиона пошевелилась, придвинулась и обняла его. По-дружески, ненавязчиво, как делала это всегда.
— Все хорошо, Гарри, я все понимаю, — прошептала она. Конечно, она не сердится, ведь это Гермиона. Но ее близость была сейчас для Гарри невыносима. Он вскочил, отстраняясь и стараясь оказаться как можно дальше от нее.
Черт… Черт. Черт!!! Он совсем обезумел, сошел с ума. От тоски. От пустоты. От одиночества.
— Сколько времени? — заставил себя заговорить Гарри, пытаясь взять себя в руки. Но сон был таким реальным, а пробуждение…
— Час ночи, — она села, опустив ноги на пол.
— Тогда откуда ты? Что-то с Роном?
— Нет, — после небольшой паузы ответила Гермиона. — Он спит. Я просто зашла тебя проведать. Заходил Джордж, сказал, что видел тебя на Косой аллее, что ты плохо выглядишь…
— Не волнуйся, со мной все в порядке, — Гарри искал глазами свою палочку, но не помнил, где именно на кровати он ее оставил. А приближаться к Гермионе он не хотел. Тогда просто шагнул и нашел на каминной полке коробок спичек, что всегда хранил. На всякий случай.
Гарри зажег несколько свечей, осветив небольшой беспорядок в его спальне. Гермиона мягко на него глядела, но Гарри вдруг понял, на что он смотрит. На скуле Гермионы был небольшой синяк, из-за воротника свободного свитера выглядывает край кровоподтека.
— Что это? — Гарри метнулся к ней, встал перед ней на колени и схватил за подбородок. — Гермиона, откуда все эти синяки?
Он взял ее за руку и поднял вверх рукав. Так и есть — синие следы от пальцев. Он хотел посмотреть и вторую ее руку, но женщина вырвалась, отошла.
— Это пустяки, Гарри…
— Пустяки?! — он заставил ее повернуться к нему. — Это не пустяки, Гермиона! Он бьет тебя?
Она покачала головой. Глаза ее блестели. Гарри вдруг понял, почему ее губы были солеными. Она плакала.
— Он не бьет меня, — проговорила Гермиона, отворачиваясь. Каштановые волосы скрыли ее лицо от друга. — Просто он стал немного… несдержан.
— Я поговорю с ним, — Гарри увидел свою палочку и шагнул за ней.
— Не надо, Гарри, — она вцепилась в его руку. — Не надо. Все образуется, просто ему сейчас очень тяжело…
— Гермиона, послушай, что ты говоришь?! Нам всем сейчас тяжело, но это не дает ему права причинять тебе боль! — разозлился Гарри, встряхивая ее за плечи. — Ты поэтому пришла сюда, да? Ты его боишься?
— Нет! — испуганно замотала головой Гермиона. — Я не боюсь его! Я, правда, пришла, чтобы узнать, как у вас с Альбусом дела… Мне кажется, что вы плохо питаетесь и совсем о себе не заботитесь.
— Не надо менять тему, Гермиона, — уже спокойнее попросил Гарри. — Я должен поговорить с Роном…
— Оставь, — твердо сказала она. — Мы сами справимся, не беспокойся. Ты лучше подумай о себе…
Гарри понял, о чем она.
— Прости, мне просто приснилась…
— …Джинни, я поняла, — Гермиона стала ходить по комнате и собирать разбросанные вещи Гарри. — Забудь, я все понимаю.
Гарри смотрел, как она складывает его откинутый когда-то свитер, рубашки, какие-то бумаги. Он не мог забыть. Потому что в его жизни была лишь Джинни. Лишь ее поцелуи и ее объятия. То, что было до Джинни, было давно и забылось. И теперь вдруг все изменилось, потому что он посмел коснуться другой женщины. Пусть во сне, пусть на мгновения. Но коснулся. Это было так, будто он предал ее, свою Джинни.
— Гермиона, оставь, — Гарри сердито вырвал из ее рук свою одежду. Она немного ошеломленно взглянула на него.
— Ты на кого сейчас сердит: на меня или на себя?
— Просто — не надо. Я сам все сделаю. А тебе нужно пойти и поговорить с Роном, раз ты не разрешаешь этого сделать мне.
— Гарри, я не могу оставить тебя в таком…
— В каком?! — вдруг сорвался он на крик. Все его тело было напряжено, а сердце почему-то колотилось так, будто он пробежал несколько километров. — Как ты не понимаешь?! Я должен сам с этим правиться! Мне не нужна ничья помощь, тем более — твоя!
Она отшатнулась, чуть побледнела под его яростным взглядом. Гарри знал, что зря сорвался на ней, но сказанного не вернуть. Он отвернулся, желая что-нибудь разбить. Жаль, в этой комнате не было миллиона мелочей, как когда-то, много лет назад, в кабинете Дамблдора, где можно было бить и крушить все вокруг.
