Гарри лежал на постели и глядел на полог, чувствуя, как медленно его одолевает сон. Он ощущал себя разбитым и измученным. Когда-то — кажется, в другой жизни — он любил свою работу, но сегодня окончательно понял — так уже не будет. Не может он спокойно и отрешенно смотреть на пойманных за эти дни оборотней, которых сейчас держат в Отделе Тайн, в специальной комнате. Одиннадцать новообращенных, не считая магглов, за пять дней, трое из них — работники Министерства. Ситуация становилась критической, а Министр продолжал держать все в секрете и прятать голову в песок.
Надо было подняться, раздеться, встать под душ, чтобы смыть с себя воспоминания тяжелого дня, но он устал и не хотел двигаться. Он устал от боли. И от ненависти. Ненависти к тем, кто поднял руку на его близких. К тем, кто стал таким же, как те шестеро, что начали все это в конце августа. Ко всем им.
Он целый день сдерживал себя, боясь сорваться и убить кого-нибудь из допрашиваемых. Он знал — они ничего не сделали, просто были жертвами, но сердце гулко стучало, а жажда мести требовала крови. Но Гарри терпел, сжав кулаки и до крови впиваясь ногтями в ладони. Он не мог уподобиться своим врагам. Он должен был терпеть и делать свою работу.
Уже не первый день они бились с пленниками — кто, где и когда их укусил. Но все новоиспеченные оборотни (а пик нападений был достигнут за дни полнолуния) путались в показаниях, затравлено озирались и, как зверьки, забивались в углы. Некоторые выходили из себя, и мракоборцы видели во всех подробностях превращения людей в волков. Выяснить удалось лишь одно — всех оборотней настраивали на укусы других волшебников. Чем больше, тем лучше. Эта установка не стала неожиданностью ни для кого. Армия оборотней уже не казалась чем-то эфемерным.
До ночи Гарри, Кингсли, целитель из рабочей группы и специалист по магическим существам обсуждали всю известную им информацию. Правда, Гарри все эти часы молчал, поскольку обсуждалось именно его предложение — использование легилименции. Альбус доказал, что это может быть действенным. Целители не были уверены, что это безопасно, а главное — что, проникнув в мозг пациентов, они смогут извлечь оттуда нужную информацию. Ведь все-таки это мозг не просто человека, а оборотня, полу-зверя. Они так ничего и не решили, тем более что пока у них не было ни одного достаточно хорошего целителя-легилимента. А единственный, который был, по вполне понятным причинам мог отказаться работать на тех, кто его лишил работы.
Гарри глубоко вздохнул, повернувшись на бок, вынул палочку из заднего кармана брюк и отложил в сторону. Сон, наконец, сморил его.
Ему снилась Джинни. Она стояла на зеленом холме. Ветер подхватывал ее волосы и юбку летнего платья. Он любил это ее платье — белое, воздушное, легкое. Она всегда надевала его, если они выезжали на природу, к морю.
Он хотел, до боли в груди хотел коснуться ее, почувствовать ее тепло. Ее руки. Ее кожу. Поцеловать, вспомнить вкус ее губ. Он протянул к ней руку. Джинни рассмеялась, глядя на него искрящимися глазами. Так она смотрела на него в школе, когда еще не было семейных проблем, детей, работы Гарри. И смех ее был легким, волнующим, абсолютно веселым.
Он все-таки смог ее коснуться и даже услышал, как она позвала его: «Гарри!». И он обнял ее, прижав к себе, по-настоящему ощутив ее тепло. Он нашел ее губы и поцеловал. Губы были чуть солеными, наверное, от морского ветра. И горячий язык, которого он коснулся…
И только в этот момент он понял, что уже не спит и что женщина в его руках реальна, что он целует не Джинни из сна. Гарри медленно просыпался — не только от тяжело движущихся мыслей, но и от своих ощущений.
Чужое тело. Чужой запах. Чужие губы. Чужой поцелуй.
Гарри окончательно все понял и отпрянул, отталкивая руками женщину. В темноте комнаты он сразу разглядел Гермиону — оказывается, он уснул в очках. Он судорожно втянул воздух, сел и зажал руками голову, пытаясь успокоить гулко стучащее, обманутое сердце. И обманутое тело.
— Прости, — выдохнул он. Руки подрагивали, тело слишком ярко отреагировало на близость женщины. В ушах еще звенел смех Джинни, а на губах — вкус чужого поцелуя.
