Но было поздно. Один из кирпичей угодил в протез Осинского. Тот громко вскрикнул и от острой боли присел на корточки. Из обрубка закапала кровь...
— Дело нешуточное, — сказал врач. — Работать нельзя. Травма серьезная. И надо же угодить именно в это место. Покой, полный покой.
Осинский от досады скрипнул зубами. После ухода врача Владимир предложил:
— Поезжай в Иваново. Поселишься у наших — у мамы или у сестры Кати. Они будут рады.
— Неудобно это, Володя.
— Удобно, говорю! Устроишься художником по рекламе, будешь серьезно лечиться. Цирк снимет тебе комнату, раз ты такой упрямый.
— Иного выхода нет... — согласился Осинский. — Вот теперь вижу, что дураком был — комнату в Москве бросил...
— Кто ж тебе велел? Сам виноват!
В Иванове пришлось долго лечиться. Обрубок очень болел, стал неметь, Осинский выполнял все предписания врачей, аккуратно принимал лекарства, ходил на процедуры.
Он познакомился с молодыми художниками Вячеславом Федоровым и Валентином Скворцовым, быстро подружился с ними. Начались поездки за город. Там новые друзья писали этюды. В городе посещали художественные выставки.
В комнатке Осинского разгорались горячие споры о живописи, о цирковой рекламе и вообще о жанре рекламы.
Сестра Славы Федорова работала фотокорреспондентом местной газеты. Она познакомила Осинского с ведущими фотографами города. Теперь в его комнате стало и вовсе тесно. Молодые художники и фотографы буквально дневали и ночевали в ней, завешали стены фотоэтюдами, эскизами, набросками, карикатурами.
С первых дней января Осинский начал потихоньку репетировать, стараясь не перегружать обрубок.
В феврале приехали в отпуск Волжанские.
— Я здоров теперь, совсем здоров, Володя! — без устали повторял Осинский. — И протез опять переделал. Он был слишком легким. Я заблуждался. Оказывается, чем тяжелее, тем лучше. Им стало легче двигать. И даже круговые движения начинают получаться, посмотри.
— Так что же ты хочешь этим сказать? Можешь ехать, что ли?
— Конечно, могу!
— Значит, отдохнем, и поехали?
— Поехали!..
Глава четвертая
КОНЕЦ «МОРСКОЙ ФАНТАЗИИ»
Кузнецов решил расширить номер «Морская фантазия» и попросил труппу Волжанских прислать свои соображения.
Все были счастливы. Одно предложение сыпалось за другим:
— Новый занавес сошьем! По специальному эскизу.
— Изготовим светящиеся в темноте костюмы!
— И лилии тоже светящиеся сделаем! И ковер!
— А может, главк пойдет на то, чтобы и балет в номер включить? Танец русалок каких-нибудь? Или нимф? А? Тоже в светящихся костюмах... Здорово? А?
— Конечно, здорово! Только такой номер скоро не сделать!
— Конечно, не скоро, — сказал Владимир. — Год-два, а может, и побольше. Неважно! За это время, думаю, и канат будет готов. Сам в канат перейду, а ты, Лева, главным в «Морской фантазии» останешься.
— Хорошо, Володя, очень хорошо! А художников пригласим ивановских — Славу Федорова и Валю Скворцова. Думаю, главк пойдет на это! Ребята знаешь как все здорово сделают!
— Правильно. И аппаратуру закажем в Иванове. И выпустим в Иванове. Пусть земляки поглядят!
— Целый номер, вернее, целый творческий вечер Волжанских можно будет устроить: «Морская фантазия», «Канат», «Этюд» с Ниночкой Банной, «Акробаты» с Колей и «Соло-эквилибр». Пять номеров и аттракцион.
— Просто «Цирк Волжанских»!
— Ладно, будет трепаться! Садимся за письмо к Кузнецову.
Ответ Кузнецова пришел в Ростов. Он одобрял все предложения и обещал помочь. Из Ростова труппа Волжанских отправилась в Одессу, потом в Днепропетровск, в Иваново, где сдали заказы, потом на Дальний Восток, оттуда в Омск, Свердловск, Казань.
Поезда в Иваново шли только через Москву.
— Из Мурома есть ветка на Иваново, — вспомнил Осинский. — Можно добраться быстрее.
— Не выдумывайте, — сказала Марина. — Наглядитесь еще на оформление, успеете.
— Нет, Левка прав, — загорелся Владимир. — Мы с ним сократим путь, выйдем в Муроме. Вы приедете, а мы все установим на манеже, повесим занавес, лампы, ПРК, наберем балерин... Словом, счастливого вам пути, мы остаемся в Муроме.
Они вышли на заснеженную платформу, отправились на станцию.
— Поездов на Иваново никаких нет, и не ходили никогда, — сказал кассир.
