— Так это вы были лягушонком? — догадался Левка.
— Я. А вообще можешь говорить мне «ты»! Не люблю, когда «выкают».
Представление закончилось. Они вошли в гардеробную.
— Паспорт у тебя есть? — спросил Владимир.
— Нет. Я несовершеннолетний.
— А какие-нибудь документы? Метрика?
— Ничего нет... Справки из колхозов, из клубов...
— Это похуже. Ну ладно. Пойдем к директору. Он у нас энергичный, из местных. Что-нибудь сделает.
Выслушав Левкину историю, директор пообещал помочь, распорядился, чтобы мальчика немедленно поселили в комнату с лилипутом. Она находилась недалеко от цирка и очень понравилась Левке. Особенно кровать, застланная персидским ковром.
— Идите с Васей, забирайте вещи! Вот тебе на первое время десять рублей. Потом дам еще. Завтра зайду, — сказал Владимир и ушел, похлопав Левку по плечу — Главное, не робей!
Вместе с Василием Левка отправился к Абашкиным за вещами. Их нагнал высокий полный мужчина.
— Простите за нескромный вопрос. Сколько вам лет? Лет девяносто есть?
— Триста, — совершенно серьезно ответил лилипут.
— Триста? — удивленно переспросил мужчина.
— Вернее, даже триста четыре года три месяца и двенадцать дней.
Левка еле удерживался от хохота.
— А откуда вы, лилипуты, беретесь?
— Неподалеку от Японии есть такой остров... Вы же читали, наверное, «Приключения Гулливера»? Свифт описывает такую страну.
— Как же, как же, читал. Значит, это не фантастика?
— Конечно, нет.
— А чем вы питаетесь?
— Сырым мясом.
— Что вы говорите?
— То, что слышите. У нас на острове лилипут до десяти лет считается младенцем. Растительность на коже появляется после ста лет. У меня есть сын. Когда он родился, в нем было семь граммов. Я его нянчил в галоше. Сейчас ему двести три года. Он учится на доктора. Вопросов больше нет?
— Нет. Спасибо, — сказал мужчина и удалился.
— Не расстраивайся, — сказал Левка. — Дураки везде попадаются.
— Мне девятнадцать лет. У нас такой рост из-за недоразвитой щитовидной железы, — помолчав, объяснил Василий. — А брат у меня совершенно нормальный.
— Так ты тоже нормальный, — сказал Левка. — Зачем ты так говоришь? Нехорошо. Говори, невысокий, маленький. Честно тебе скажу, я раньше думал, что лилипуты глупы, злы. А как с тобой провел вечер, понял, ошибался. Такие умницы, как ты, мне редко попадались.
— Ну, будет тебе, — даже смутился лилипут. — А нас многие за людей не считают... Обидно... Моя мать очень переживала, боялась, что и брат маленьким останется... А как смеются над нами...
— Только дураки смеются!
Они долго шли молча.
— Вот и техникум. Подожди меня на улице, — сказал Левка лилипуту и вошел в проходную.
— Опять ты? — рассердился усатый привратник. — Сколько раз говорил тебе: не велено пускать.
— А я здесь, между прочим, больше не живу, — сказал Левка. — Я пришел проститься. Мне, между прочим, государственный цирк снимает отдельную квартиру. В самом центре. Четыре комнаты на одного. Со всеми удобствами, балконом! С лифтом! С ванной! Ясно? — и он решительно прошел мимо вахтера.
Около комнаты Абашкиных Левка остановился. Ощущение какой-то вины мучало его. Он долго стоял перед дверью, не решаясь войти. Наконец постучал.
— Заходи! Заходи! — закричал Паша. — Ну, как программа?
— Замечательная...
Павел был возбужден. Перед ним на столе лежали куски проволоки. Он схватил их и подошел к мальчику.
— Вот, Левка, все для новой конструкции иллюзионного аппарата. Был у мастера. Гляди. Это будет каркас. Что не раздеваешься? Замерз?
— Я... ухожу, Паша...
— Куда это на ночь глядя? И я с тобой.
Левка перевел дух, решился.
— Ты меня не понял, Паша, я совсем ухожу...
— К-куда?
Павел в растерянности опустил руки с проволокой.
— Буду работать в цирке. В труппе у Волжанских.
— Ну что ж... Желаем счастья... — сказал Павел не сразу.
Чувствуя на спине грустные взгляды Павла и Валерии, Левка склонился над чемоданчиком. На дне его лежали тапочки, альбом с рисунками, трусы, рваный бандаж и бублик для копфштейна.
«Только бублик прибавился... Да дурацкий рог для вина... Полотенца по-прежнему не нажил...» — подумал Левка и, пожав руки Абашкиным, пошел к двери.
— Заходи...
— Конечно, зайду...
