«Хорошо Мише и Левке, — подумал Радик, — хотят — поют, хотят — танцуют, а захотят — пойдут играть с ребятами в испанскую войну, а ты тут стой как истукан!»
В дверях воспитательской появились Миша с Левкой.
— Борис Борисыч! Мы погуляем до ужина?
— Конечно.
Ребята ушли. Радик умоляюще посмотрел на воспитателя.
— Ну, простите, Борис Борисыч. Пойду погуляю.
— Никаких гуляний! Иди в отделение, подумай. Завтра расскажешь, как решил загладить вину перед товарищем.
Радик мгновенно скрылся в спальне для младших, вырвал из тетрадки лист и, загородив его от ребят ладошкой, начал старательно что-то писать, помогая себе языком.
Друзья ходили по двору.
Миша спросил:
— Ты кем хочешь стать? Художником?
— Не знаю еще... Не решил... Может, и художником, только вряд ли. Вернее всего, авиаконструктором, как отец, или летчиком. А может, радиоконструктором. Знаешь, сколько я детекторных приемников построил?
— Штуки три?
— Тьму! Последний в папиросной коробке и сейчас стоит на Детской технической станции.
Ребята стояли у фонаря. Из-за угла торопливой походкой вышел Цибуля.
— Прощайся, Миша. Наряд на тебя получен. Иду на станцию за билетом. Сейчас поедешь. Не я сопровождать буду. Сменщик.
— А куда ехать-то? — спросил Левка.
— У сменщика наряд-то... Сейчас посмотрим.
— Мне все равно... — сказал Миша.
— Как так все равно?
— Очень просто. Не понравится — опять утеку! — сказал Миша.
В воспитательской пахло свежевымытыми полами. Борис Борисович и ребята сидели за письменным столом. Перед ними на разостланной газете стояла авиамодель, лежали детали поршневого моторчика, инструменты, провода. На спиртовке грелся паяльник.
В дверях показался Радик.
— Мастерим, да?
— Мастерим. Ты куда это собрался? Почему не спишь? — спросил Левка.
— Куда, куда? Закудакал! Куда царь пешком ходил, вот куда! А вы почему не спите? Отбой был.
— Мы актив. Совещаемся.
— Подумаешь, актив!
Радик остановился, посмотрел на Левку. Тот работал молча, сосредоточенно, закусив губу, отчего его чуть скуластое лицо казалось каменным.
— Какая это будет модель? — спросил Радик.
— И-116.
— Из папье-маше?
— Из папье-маше.
— А что за клей?
— Эмалит. Тебе, кажется, куда-то было нужно?
— Нужно. А из чего он делается?
— Из целлулоида и грушевой эссенции. Иди!
— А из яблок эссенция не годится? Или из арбуза?
— Такой не бывает, — сказал Борис Борисович. — Действительно, Радик, время позднее. Давай-ка быстренько куда хотел, да и спать.
— Сейчас иду. А мне эмалитику дадите?
— Дам.
Радик подошел к двери, обернулся. Увидев, что на него не смотрят, поспешно вытащил из-за пазухи вчетверо сложенный тетрадный листок и сунул его в карман кожаной куртки Бориса Борисовича.
Очень довольный собой, он отправился в комнату для мальчиков.
Когда он шел обратно, из своей комнаты выглянул заспанный эвакуатор.
— Здравствуйте, товарищ дядя Цибуля! — отчеканил Радик, отдав честь. — Миша Кац уехал?
— Здравствуй, здравствуй, красноармейчик. Отправили Мишку. Ты чего полуночничаешь?
— Особое задание. Военная тайна. Сконструировал с братом, ребятами и Бор Борычем новую модель И-116. Из папье-маше. Мотор поршневой. Вам ничего склеить, между прочим, не надо? А то у меня есть новый секретный клей из арбузной эссенции.
— Нет, не нужно.
— Жаль. А то бы склеил. Если что разобьете — скажите.
— Скажу. Зайди-ка на минуточку.
Они вошли в комнатку. Цибуля достал из шкафа облезлый, старенький фонарик и протянул его Радику
— Держи!
— Поиграть или насовсем? — спросил восхищенный Радпк.
— А тебе как хочется?
— Конечно, насовсем!
— Ну, значит, насовсем.
— Спасибо! — крикнул Радик и бросился к двери.
— Подожди. Вот тебе и батарейка запасная. Держи.
— Спасибо! Ой, ну и спасибо вам, товарищ дядя Цибуля! Вот это да! Вот это подарочек! Вот это богатство привалило!
— Ну, иди спать. Дарю при условии, что сейчас же заснешь и до утра трогать не будешь.
— О чем разговор? Честное ленинское! — Радик лихо отдал честь, повернулся через левое плечо, четко щелкнул каблуками и, печатая шаг, прошел по длинному пустому коридору
— Ты куда? Где же твое слово?
— Только Бор Борычу показать. И Левке с ребятами.
