— Приступаю к сеансу гипноза, к передаче мыслей на расстояние! Прошу внимания и тишины! — торжественно объявил Русидзе. — Мне нужны три ассистента из публики, умеющие быстро и правильно считать.
Левка и двое зрителей вышли на сцену. Русидзе усадил их за стол и выдал каждому по карандашу и листку бумаги. Мамия, жуя что-то, подмигнул Левке. Видно было, что ему все это давным-давно осточертело.
— При-сту-паю! — медленно произнес Русидзе, а потом заговорил быстро и привычно: — На бумажке, что у меня в руке, зрители будут писать четырехзначные цифры, комиссия подсчитает общую сумму а результат всегда будет один и тот же. Он написан мною заранее па грифельной доске. Произойдет это чудо потому, что я буду внушать каждому, к кому подойду, именно те числа, которые мне нужны. Это очень трудный опыт. Ловите мои мысли! Ловите!
«Маг и чародей» подошел к колхознику, пристально уставился на него, передал бумажку и карандаш, затрясся, замахал руками и зловеще прохрипел:
— Пиши четырехзначную цифру, кацо! Смотри мне в глаза! Читай в них! Читай!
Колхозник, с опаской глядя на гипнотизера, написал какую-то цифру.
— Спасибо! — торжественно сказал Русидзе, заглянув в бумажку. — Именно эту цифру я и внушал!
Точно таким же образом Русидзе заставил написать на бумажке цифры еще шестерых человек, поднялся на сцену и предложил комиссии:
— Подсчитайте сумму и огласите итог!
— Две тысячи сто девяносто три! — первым крикнул Левка.
— Правильно! Молодец, кацо! — похвалил гипнотизер, быстро подбежал к грифельной доске, сорвал с нее скатерть.
На доске было написано: «2193»,
— Именно две тысячи сто девяносто три! Как это по-грузински звучит, а, Мамия?
— ОРИ АТАС АС ОТХМОЦДА ЦАМЕДИ! - что есть силы выпалил ассистент.
Ошеломленные зрители разразились градом аплодисментов.
Левка прошептал на ухо Эльзе:
— Вот это да! Действительно, гипнотизер. Как будто колдун! Ловко внушает!
Потом бригада Русидзе посетила концерт Дойнова.
Выступление Левки настолько понравилось Мамия, что он, поглядев на него с обожанием, сказал:
— Ладно! Раз ты такой артист, то раскрою тебе тайну фокуса «ОРИ АТАС АС ОТХМОЦДА ЦАМЕДИ»!
— А разве это фокус, а не гипноз? — ахнул Левка.
Мамия расхохотался.
— Какой, к черту, гипноз! Самый пустяковый фокус! На бумажке зрители пишут одни цифры, а Русидзе незаметно ее подменяет на бумажку с нашими цифрами и дает комиссии подсчитывать. Итог, конечно, всегда будет один...
— ОРИ АТАС АС ОТХМОЦДА ЦАМЕДИ? — расхохотался, в свою очередь, Левка.
— Вот именно. Две тысячи сто девяносто три!
В тот же вечер Левку разыскал Русидзе.
— Разговор будет деловым, кацо, — начал он. — Сколько тебе платит Дойнов эа рекламу и работу?
— Хватает.
— Предлагаю только за рекламу пять процентов со сбора. Устраивает?
— Нет. Я от Дойновых никуда не уйду. Тут моя семья.
— Подумай, кацо, жалеть не будешь, дорогой. Я тебя пальцем не трону! А Дойнов, я слышал, убивает?
— Нет, не убивает. Учит.
— Как сыр в масле кататься будешь, кацо! За ассистентство — отдельная плата, дорогой! За номер — отдельная. За рекламу — десять процентов со сбора положу. Обучу тебя замечательным трюкам. Настоящему факирскому номеру Натуральному индийскому. Все артисты цирка позавидуют! Кусок хлеба на всю жизнь. Ни у кого сейчас нет такого трюка. А он мне в программе позарез нужен. Подумай, кацо! Подумай, дорогой! Не говори сразу «нет». Мы теперь маршруты друг друга знаем, спишемся...
«И вот, представляешь, — писал Левка Мише, — просто охотится он за мной! Атакует письмами, Будто я действительно уж какой артист. Даже в город Махарадзе, помощника своего, прислал уговаривать. Ничего пацан. Наш с тобой ровесник. Зовут Мамия. По-русски здорово балакает. Русидзе передал с ним подарок — посылочку с сухофруктами. Но я опять не согласился переходить. Сухофрукты, конечно, взял — дурак я, что ли? Мировой гостинец! Половину отправил Радику.
Пишу уже второе письмо. А от тебя ни слуху ни духу. Ты в обиде, что ли? Если да — напиши за что. Жду ответа, как соловей лета! Пиши. Лев. Не ответишь — больше не напишу, так и знай!»
Дойнов вел себя по-прежнему. Валя ужо не могла заступаться за Левку и Эльзу. Самой доставалось. Жадность атлета росла с каждым днем.
