— «Римская колесница»! — объявил Панич. — Прошу усаживаться!
В тачку забралось человек двенадцать. Атлет повернулся к «колеснице» спиной, развел в стороны лопатки и захватил ими рейку. Громко задышав, он двинулся вперед и прокатил «колесницу» по сцене несколько кругов.
— Браво! — неистовствовали в зале.
— У-р-р-ра! — старались перекричать всех Левка и Миша.
— Полет на лопатках! — объявил Панич.
С крыши раковины на веревке спустили небольшую доску. Дойнов зажал ее между лопаток, и его чуть подтянули вверх.
— Хватайтесь за ноги! — скомандовал баянист Левке и Мише, и они, замирая от счастья, уцепились за волосатые лодыжки борца.
— Алле!
Дойнова с ребятами подтянули на высоту нескольких метров. Зрители зааплодировали так, что Паничу с трудом удалось объявить антракт.
— Вот это артист! Это силач! — восторгались детдомовцы, гуляя по саду. — Скорее бы борьба начиналась! Конечно, Дойнов всех уложит.
На одной из аллей громко возмущался чистенький старичок:
— Это же «дикая» бригада! Жульничество! Частная антреприза! В наше время! Самозванцы! Халтурщики! А номер с лягушками? Антисанитария! Тьфу!
— Чего же вы домой не ушли, если вам все так не нравится? — спросил старичка Миша Кац.
— Как же я уйду, не посмотрев борьбу, хлопчик? — рассмеялся вдруг старичок. — Знаю, что все липа, лавочка, а все равно каждый день ходить буду. Обожаю борьбу!
После третьего звонка ребята вернулись на свои места. На сцене стоял стол, покрытый красной скатертью в чернильных пятнах. На нем шахматные часы и маленький медный гонг.
— Прошу на сцену трех желающих судить борьбу! — объявил Панич.
Левка первым выскочил на сцену.
— Здесь пацаны ни к чему Дело серьезное. Иди на место, — сказал баянист.
Пришлось вернуться. На эстраду вышел здоровенный толстяк в косоворотке и объявил:
— Начинаем открытие чемпионата французской борьбы, организованного мною для борцов-профессионалов всех категорий! Парад-алле! Маэстро, марш! Прошу!
Панич заиграл «Марш гладиаторов». Неторопливой походкой, чуть вразвалку выходили борцы. Кто в линялых трусах, кто в поношенных трико разных цветов, с наколенниками на ногах. Описав круг, они выстроились в ряд, безразлично рассматривая зрителей. Самым красивым и молодым среди них был Дойнов.
— Прибыли и записались для участия в матчевых схватках пока следующие борцы, — сказал арбитр, — Елисей Буревой. Иваново. Человек — железные руки! Борец, стяжавший себе известную популярность!
— Это «подкладка», — объяснил Миша. — Будет подо всех ложиться.
Сухощавый пожилой борец сделал шаг вперед, приложил руку к сердцу и, поклонившись, встал на место.
— Аполлон Миловзоров! Мастер-техник французской борьбы. Любимец публики города Саратова. Силач-самородок со стихийным напором! Он не имеет пока громкого титула чемпиона мира, но при рациональной тренировке и нормальном образе жизни его ожидает чемпионство.
Толстый борец с бородой-лопатой неуклюже выпрыгнул вперед, поклонился и таким же нелепым прыжком вернулся на место. В зале засмеялись и захлопали.
— Казанский колосс-геркулес, стальной красавец Хаджи-Мурат-второй, чемпион Татарии, борец колоссальной силы, неоднократный победитель чемпионата французской борьбы, мастер ураганного темпа, двойного нельсона и тур-де-тета!
Представив всех борцов, арбитр объявил:
— Во французской борьбе разрешается захват противника за голову, туловище и руки, а также перебрасывание его через голову и спину. Категорически запрещается смазывание тела жиром, царапанье ногтями, задевание лица и горла руками, хватание за волосы, усы и нос. Прием двойной нельсон — угроза сонной артерии человека — разрешается не более трех минут!
Борцы Аполлон Миловзоров и Хаджи-Мурат-второй продемонстрировали запрещенные приемы. Участники чемпионата под «Марш гладиаторов» покинули сцену.
— Где сейчас борется Поддубный? — крикнул кто-то из зала.
— Неоднократный чемпион мира, чемпион чемпионов, великий русский борец, никем еще не побежденный, Иван Максимович Поддубный сейчас борется в Америке и поэтому не может принять участия в нашем чемпионате! — ответил арбитр.
— А где Збышко-Цыганевич?
— Старший или младший?
