Пасхальные люди. Рассказы о святых женах - страница 16

А теперь стала стара, суха и черства. Как засохшая лепешка.

Сарра усмехнулась от этой мысли. Окунула пальцы в муку, стала ловко раскатывать хлеб в круглые лепешки и прикреплять их к стенкам раскаленной печи. От жара лепешки почти сразу подрумянивались и приобретали золотистую корочку.

Когда цвет корочки становился коричневатым, женщина быстрым движением вынимала горячий хлеб из печного чрева. Она не боялась обжечь пальцы. Что ей плоть? Эта старая дряхлая плоть…

Да, она была немолода. Волосы, спрятанные под широкий плат, уже как пепел – серые и тонкие. Морщины избороздили лицо. Ее стан больше не отличался изяществом и гибкостью.

Однако никто не осмелился бы назвать Сарру старухой. В ее прямом взгляде, высоком лбу, немного жестком разрезе рта читались величие и красота, которые даже нельзя было назвать женской привлекательностью. Скорее – человеческой высью. Казалось, эта женщина не подвержена тлению. Словно старость не съедала ее, а облагораживала.

Единственное, что выдавало ее, были глаза – большие, с чуть опущенными вниз уголками, в которых читалась затаенная скорбь.

Сарра была неплодна.

От дымящихся лепешек шатер наполнился запахом поля, пшеницы и очага. Хлеб – человеческая награда за труды. Плод земли, плод труда человека и плод благословения Божия.

Утроба же Сарры не давала детей. Семя погибало на мертвой земле. Бог не благословлял их труды и молитвы.

Она не сразу поняла, что бесплодна. И в начале их супружества Сарра мечтала о детях. О своих детях. Мальчишках, похожих на Авраама, и девчонках с ее, Сарриными, глазами и забавными ямочками на щеках. Но луна сменяла луну, а чрево молодой жены так и оставалось пустым.

Прошел год. Потом еще один. В душе у Сарры зародилась тревога.

Тревога – это трещина. Трещина мироощущения. Она постепенно и неуклончиво расползается в разные стороны, дробя мир на тысячу осколков.

За тревогой идут страх и стыд. Страх сковывает, словно льдом, все члены. Ты леденеешь изнутри, и даже дыхание становиться вьюгой. Стыд заставляет тебя прятаться от других людей. Если запустить страх и стыд, придет жесткость. Затем – жестокость. Потом – безразличие. Уныние. Снова – тревога, страх. И так волна за волной. Все глубже. Все холоднее. Все безжизненнее.

Никто не осмелился бы назвать Сарру старухой. В ней читались величие и красота, которые даже нельзя было назвать женской привлекательностью. Скорее – человеческой высью

Чего же боялась Сарра? Одиночества? Вряд ли. За годы скитаний Сарра научилась справляться с одиночеством. Она не боялась его.

Тяжелее всего человек переносит осуждение за свою непохожесть. И чувство вины.

Женщины вокруг становились непраздны, рожали, кормили сосцами детей. Это так естественно для жены. Так просто. Женщина, наверное, и создана для продления жизни. Это ее путь, ее призвание, ее служение мужчине. А Сарра… Сарра неплодна. У Сарры нет детей. Иссохли ее сосцы. И женское завершилось. Уже никогда ей не иметь своих детей.

Сарра вытерла руки о полотно. И кликнула слугу.

Мальчишка юркнул в шатер, взял теплые хлеба и убежал.

У мужа снова гости.

Гостеприимство было даром Авраама. И его утешением. Он любил встречать странников, омывать им стопы, сажать за свой стол и угощать, угощать, угощать. Это было проявлением человеческой любви. Той любви, которая обнимает сердца теплотой и развязывает уста для неспешного разговора. О высоком.

Длинные разговоры – это призвание мужчин. Удел Сарры, как всякой жены – ее шатер. Мудрая, она хорошо понимала свою роль и место, но часто, движимая живым интересом, Сарра не могла удержаться, чтобы из-под завесы не взглянуть на нового гостя и не послушать его речей. Это скрашивало и ее монотонные будни.

Сегодня гостей было трое. Судя по одеяниям, это были три странника. Довольно молодые юноши со светлыми лицами. Прекрасны собой! И говорят, конечно, о Боге. Авраам не упустит случая рассказать о Нем.

Авраам любил людей. Почти так же, как любил Бога. Бога же он любил какой-то непонятной, почти одержимой любовью. Любовью сына к своему Отцу. Верного, искреннего и послушного сына. К безжалостному, властному, бессердечному отцу. Так думала Сарра. Нет, она тоже когда-то верила. Она видела отблеск Бога в очах Авраама. Она доверяла мужу. Она молилась. Она надеялась.