– Клянусь Юпитером, странно! Не иначе как Альберт оторвал лишние страницы. Какой, однако, неаккуратный малый!
– Вряд ли это он, – сказала Таппенс. – Но можно спросить.
Альберт, будучи призван дать объяснения, похоже, сам был удивлен. Он клялся и божился, что оторвал всего один листок – со вчерашним днем. Его заявление имело вещественное доказательство в виде листка, который был найден в камине, в то время как все остальные были выброшены в корзину для мусора.
– Какой аккуратный и методичный преступник, – заметил Томми. – Кто был здесь сегодня утром, Альберт? Какой-нибудь клиент?
– Всего один, сэр.
– И кто же он?
– Вообще-то это была она. Сестра милосердия. Очень расстроенная. Спрашивала про вас. Сказала, что дождется вашего возвращения. Я посадил ее в комнату клерков, потому что там теплее.
– Оттуда ей ничего не стоило войти сюда, и ты не мог этого видеть. И давно она ушла?
– Примерно полчаса назад. Сказала, что зайдет во второй половине дня. Такая милая и добрая. Прямо-таки материнского вида…
– Материнского… марш отсюда, Альберт!
Парень с оскорбленным видом удалился.
– Странное, однако, начало, – сказал Томми. – Что ей здесь понадобилось? Как-то мне это не нравится… Надеюсь, в камине не спрятана бомба или что-то в этом роде?
Убедившись, что никакой бомбы нет, он уселся за стол и обратился к Таппенс:
– Mon ami[38], мы имеем дело с серьезнейшим случаем. Надеюсь, ты помнишь дело человека, которое было номером четвертым? Его я раздавил, как яичную скорлупу, в Доломитовых Альпах – при помощи сильной взрывчатки, bien entendu[39]. Но он не погиб! О нет, они никогда не погибают, эти супербандиты. Это тот самый человек, даже более того, если можно так выразиться. Он номер четыре в квадрате; иными словами, теперь он номер шестнадцать. Ты меня поняла, друг мой?
– О да, отлично, – отозвалась Таппенс. – Ты великий Эркюль Пуаро.
– Именно. Никаких усов, зато масса серого вещества.
– У меня такое чувство, – сказала Таппенс, – что это конкретное приключение удостоится названия «Триумф Гастингса».
– Никогда! – возразил Томми. – Так не бывает. Однажды друг-идиот – навсегда друг-идиот. В таких вещах есть свой этикет. Кстати, mon ami, вы не могли бы сделать пробор посередине, не сбоку? Нынешний эффект несимметричен и производит удручающее впечатление.
На столе у Томми прозвенел звонок. Он тоже нажал на кнопку. В кабинет шагнул Альберт с визиткой в руках.
– Князь Владировский, – прочел Томми себе под нос и посмотрел на Таппенс. – Интересно… Пусть он войдет, Альберт.
Вошедший был среднего роста, осанистый, со светлой бородкой, на вид лет тридцати пяти.
– Мистер Блант? – спросил он; его английский был идеальным. – Мне рекомендовали вас как профессионала высочайшего уровня. Скажите, вы не согласились бы взяться за мой случай?
– Если вы соблаговолите ввести меня в курс дела…
– Безусловно. Дело касается дочери моего друга, девушки шестнадцати лет. Надеюсь, вы понимаете, что нам не нужен скандал…
– Мой дорогой друг, – заявил Томми. – Наше бюро успешно работает вот уже шестнадцать лет благодаря тому, что мы неукоснительно следуем этому принципу.
Как ему показалось, глаза князя вспыхнули блеском. Если так оно и было, то длилось всего мгновение.
– Насколько я понимаю, у вас есть филиалы по ту сторону Ла-Манша.
– О да! Кстати, – и он четко и выразительно проговорил нужную фразу, – я сам был в Берлине тринадцатого числа прошлого месяца.
– В таком случае, – сказал незнакомец, – нам нет необходимости прибегать к вымыслу. Давайте забудем про дочь моего друга. Вам известно, кто я – по крайней мере, насколько я понимаю, вас предупредили о моем визите.
С этими словами он кивнул на отрывной календарь на стене.
– Вы правы, – отозвался Томми.
– Мои друзья, я прибыл сюда, чтобы заняться расследованием. Что здесь у вас происходило?
– Измена, – произнесла Таппенс, не в силах больше хранить молчание.
Русский переключил внимание на нее и удивленно выгнул брови.
– Ага, вот как? Так я и думал… Это Сергей?
– Нам так кажется, – ответила Таппенс, даже не моргнув глазом.
– Что ж, меня это не удивляет. Но, скажите, сами вы не под подозрением?
