- А-а-а... - Она улыбнулась. - Нравится?
- Не очень... Слушай, давай встретимся через несколько дней. Я что-то не в форме.
Она удивлена, обижена, но ни капельки во мне не сомневается- очень уж красива, и за спиной полгода безоблачных отношений. Впрочем, она действительно мне нравится. И, надеюсь, через несколько дней у нас опять все будет в порядке.
- Я потом тебе все объясню. Хорошо?
Она соглашается: что остается делать бедняжке?
Провожаю ее до остановки, усаживаю в троллейбус. Махнув на прощанье рукой, вижу в полуметре от себя Вику - торжествующе уличающий взгляд, горькая усмешка. Обманутая родина в лице пограничника, настигшего у государственной границы подлого перебежчика, была бы менее оскорблена, чем она сейчас. Пытаюсь улыбнуться.
- Ты как здесь оказалась?
- Я все видела.
Круто повернувшись, уходит. Догоняю.
- Что ты видела?
- Как ты на нее смотрел,
- Как?
- Влюбленно.
- Глупости. Ты что, следила за мной? Начинаются рыдания:
- Я умру, умру, умру...
Прохожие оглядываются на нас. Рассвирепев от несправедливости упреков, кричу так, что число их мгновенно удесятеряется:
- Замолчи! Истеричка! Прекрати сейчас же!..
Ухожу, оттолкнув какого-то слишком любопытного дядьку в шляпе. Через несколько шагов слышу сзади топот. Догнав, повисает на руке. В глазах мольба и покорность.
Грузовик Алика мчит нас на пляж. Ветер бьет в лицо, заглушает слова, кузов подбрасывает на неровностях асфальта, с трудом удерживаемся на ногах. Приходится кричать, чтобы услышать друг друга.
- Ты с кем придешь? - Счастливчик, качнувшись от толчка, касается губами моего уха.
- Не знаю...
Поворачиваюсь к Другу.
- А что, если с ней приду, с Викой?
- Приходи с кем хочешь...
Ребята переглядываются - это будет первый наш совместный выход...
Вернувшись с пляжа, застаю ее за чтением. О кинозвездах уже все прочитано. Теперь осиливаем "Графа Монте Кристо". Сообщаю о дне рождения Друга. Не отрывает взгляда от книги.
- Я не пойду, - ответ категорический. Подсаживаюсь рядом, обнимаю за плечи. После долгой паузы:
- Мне нечего надеть.
У нее действительно, кроме кофточки и юбки, которые всегда на ней, ничего нет.
- Ерунда. Что-нибудь придумаем.
- Возьми лучше эту свою красавицу. Она больше подойдет. - Той язвительный, дразнящий, но за ним тщетно скрываемая обида.
Целую ее несколько раз в ухо, нос, глаза...
- Нет уже красавицы... Честное слово.
- Они будут смеяться надо мной.
- Кто?
- Эти твои... Счастливчики...
- Никогда... Но насчет наряда ты права - надо что-нибудь придумать.
- А кто его родители, твоего Друга?
- Отец ректор вуза. А зачем тебе?
- Ректор - это директор?
- Да. Раньше они здесь жили, в этой комнате. А мы на втором этаже. Потом поменялись: они туда, а мы сюда.
- А сейчас где живут?
- В самом центре... Там, где кинотеатр "Художественный". Помнишь, мы были?
Она идет к своему чемоданчику. Порывшись, извлекает откуда-то из дальних глубин, чуть ли не из-за подкладки, двадцатипятирублевку.
- У вас здесь комиссионка есть?
- Есть, конечно. Купить что-нибудь хочешь?
- Платье. Ты добавишь?
- Конечно.
Просияв, благодарно целует.
Кроме нас за столом несколько родственников Друга. Тоже молодежь. У нас с Писателем одинаковые дешевые пиджаки из желтоватого в крапинку букле, и сейчас на фоне строгих темных костюмов это очень бросается в глаза.
На Вике синее вязаное платье, купленное за восемьдесят рублей в комиссионном магазине. Держится довольно уверенно.
Ловко орудует вилкой и ножом. То и дело шепотом просит подложить что-нибудь в тарелку. Шепот настолько тихий, что сразу и не расслышишь. Но это не от робости, а из желания подчеркнуть нашу близость.
Когда начинаются танцы, ее сразу же приглашает один из родственников. Я танцую с соседкой, живущей этажом ниже. Она уже чуть пьяна, напудренное лицо бело, как стенка.
- Новая любовь?
Отвечаю неопределенной улыбкой.
- Приезжая? -Да.
- Местные кадры вас уже не устраивают? Смеюсь и предлагаю выпить (чтобы не танцевать). Идем к столу.
Вика танцует как-то странно, вихляя бедрами.
- А ты знаешь, она вполне ничего, - удивленно говорит Счастливчик.