— И за это он подарил мне «Грезу», — добавила Чармиан.
Мадам удивленно подняла бровь; она заметила на девушке одно из творений ее сына, но подумала, что платье одолжила ей Рене.
— Вот как? — задумчиво произнесла она. — Щедрый подарок.
Чармиан пожалела, что не смолчала.
— Одно-два платья для Алекса ничего не значат, — заступилась за девушку Рене. — Я уверена, что Чармиан заслужила такой подарок.
Стараясь уйти от щекотливой темы мадам Себастьен начала как-то странно поглядывать на нее, — Чармиан спросила:
— А что, все греки такие… такие властные?
— Я этого не знаю, могу лишь сказать, что они мстительные и ужасно ревнивые, — ответила ей Рене. — Зато они гостеприимны и щедры. В Греции главенствуют мужчины, а женщины, хотя и имеют право голоса, лишь недавно начали участвовать в общественной жизни. Алекс, наверное, считает, что женщина, как в старину, должна быть в подчинении у мужчины. Его сестра живет на острове, как в карантине, и обречена оставаться там до тех пор, пока он не найдет ей подходящего мужа.
— Да, я поняла, что у него именно такие намерения, — сказала Чармиан, — но по-моему, он слишком суров к сестре.
— Браки по сговору даже сейчас широко распространены в Греции, особенно в сельских районах. Брак там — сложное дело, связанное с приданым. Каждая девушка должна иметь приданое, пусть небольшое, но у богатых невест, естественно, больше шансов удачно выйти замуж.
Слушая Рене, Чармиан подумала о богатой вдове. Ее-то уж наверняка можно считать подходящей партией для Алекса.
— Ты, оказывается, хорошо разбираешься в этом, — сказала мадам Себастьен Рене.
— Греция была одной из стран, куда Леон возил меня во время нашего свадебного путешествия, — напомнила ей Рене. Эта поездка по Европе была первым подарком мужа.
— Что ж, теперь ты вновь увидишь эту страну и великолепный отель мистера Димитриу… его новую игрушку, — заметила мадам. — Но Чармиан вам лучше оставить здесь. Она слишком молода и впечатлительна, чтобы оказаться на романтическом острове, да еще рядом с таким человеком, как Алекс.
Чармиан покраснела. Кажется, мадам решила, что она стала жертвой неотразимого обаяния Алекса. Еще утром, до встречи с ним, она могла бы согласиться, что такая опасность и вправду есть, но своей грубостью и цинизмом он разом разрушил ее мечты.
— Не так уж я впечатлительна, — возразила Чармиан с гордостью, — и могу сама о себе позаботиться. Во всяком случае, разговора о том, чтобы мне ехать на Гераклею, еще не было.
— Да и Леон еще не согласился, — заметила Рене и перевела разговор на другую тему.
Решив покинуть гостиную до прихода мужчин, Чармиан сослалась на головную боль и поспешила к себе. Но было слишком поздно: у самых дверей гостиной она столкнулась с Алексом и Леоном, которые только что поднялись наверх.
— Ты так рано уходишь спать? — спросил Леон.
— Да, мсье. Я немного устала. Спокойной ночи.
С гордым видом девушка пошла по коридору к своей комнате, чувствуя, что ей смотрят вслед. Она успела завернуть за угол, когда чья-то рука вдруг легла ей на плечо. Алекс последовал за ней, а она даже не слышала его шагов, заглушенных толстым ковром. Чармиан испуганно обернулась.
— Это же смешно, — произнес он. — Вы ведь обычно не уходите спать так рано, даже здесь, в деревне. А я надеялся, что вы покажете мне розы в лунном свете.
Он убрал руку с ее плеча. В полумраке коридора он казался огромной тенью, нависшей над ней.
— Старшая мадам Себастьен знает о розах куда больше моего, — ответила девушка. — К тому же я не заметила, что светит луна.
— Светит. Луна всегда появляется, когда она мне нужна. А что касается мадам, то при всем моем уважении к ней я предпочитаю кого-нибудь помоложе. В этом платье вы выглядите божественно, но я уверен, что лунный свет еще усилит ваше очарование. Может быть вы дадите мне возможность убедиться в этом? — Он говорил тихо, но убедительно, очень убедительно. Чармиан нестерпимо хотелось принять его приглашение, но голос разума удержал ее. Розы, лунный свет и Алекс — слишком опасное сочетание.
— Опять это платье! — воскликнула она. — Я чувствовала, что мне не следует надевать его.
