Теперь на сцене был сверкающий золотом тронный зал с украшенным рубинами седалищем, по обеим сторонам которого стояло по льву в таких позах, как будто они лакали пиво. На троне, прислонив огромную светловолосую голову к шкуре пантеры, сидел Смокгунд, героический король нарлундов. У его ног лежал семиглавый дракон в ожидании витязя, который наконец победит его. В тронный зал вошел Трамплинг, ведя за руку сухопарую королевну, белокурую Нарлинду, которая, прижимая к груди белую лилию, с запинкой произнесла:
— Я привела с собою славного героя, который победит семиглавого дракона…
— Ну-ну! — внезапно гаркнул дракон, высовывая семимильный огненный язык.
Король оглядел Трамплинга с ног до головы, при этом мудрые глаза его с подозрением остановились на длинном и горбатом носе пастушка. Он сказал:
— Кто ты, дерзкий юноша, и кто дал тебе нарлундское имя? Я хорошо знаю, что когда-то тебя звали иначе и твоя родина была где-то на востоке. Ты поселился среди нас — и я не сказал ничего. Ты мирно пас свои стада — я не противился и этому. Песнями, полными восточной неги, ты вскружил голову моей Нарлинде, и тут я не возражал. Но теперь, когда ты хочешь убить своей подлой шпагой семиглавого дракона, похищая славу у нарлундских героев, мое терпение лопнуло. Это может сделать лишь человек такого же высокого происхождения, как я. Чужеземец не имеет на это права!
Король Смокгунд произнес все это таким глумливым тоном, что Трамплинг был вынужден ответить, хотя и очень вежливо, но решительно:
— Кто тебе сказал, что я хочу убить дракона? Я жажду получить лилейно-белую руку твоей дочери Нарлинды, но, будучи знаком с прекрасными обычаями нарлундского народа, знаю, что должен сначала убить дракона или свершить какое-нибудь другое кровавое деяние. Только после этого я смогу претендовать на руку королевны.
Снова заиграл оркестр, и Трамплинг запел свою большую арию. Теперь он жаловался присутствующим, что родился за тридевять земель отсюда, но, поскольку его соотечественники рассеялись по белу свету, ему пришлось скитаться из страны в страну, и даже свое прежнее имя он был вынужден изменить на более родственное нарлундцам имя «Трамплинг». И вот он здесь, перед королем, готов сразиться с семиглавым драконом, только бы заслужить право прижать к груди очаровательную Нарлинду.
Пастушок шагнул по направлению к трону и очень покорно, доверчиво пропел:
Ты этого хочешь, мой добрый король?
Ну что же, изволь:
Твое слово — закон,
Тебе моя честь и любовь…
Хоть я и не знаю, о грозный дракон,
Зачем проливать твою кровь!
Дракон поднял свою чудовищную голову и расхохотался:
Ха-ха-ха! Этот грязный ублюдок
На меня поднимает свой меч?!
Потерял он, как видно, рассудок,
Я снесу его голову с плеч!
Иудейское это коварство
Обличу я, шипя и бурля, —
Уходи! Здесь Смокгундово царство:
Грозен бог моего короля!
Пастушок задумался, подперев кулаком подбородок, потом опять обратился к королю:
— Хорошо, — сказал он, — если мне нельзя сразиться с драконом, то я готов получить руку Нарлинды и без всякой предварительной драки!
Дракон захрипел:
— Ну и хитер еврей! Берегись, король!
Но короля совсем не надо было предупреждать об опасности, он и так уже задыхался от злости. Он поднялся с трона, подошел к палачу Юнкерглунду и начал реветь за его спиной:
Ты, проклятый бродяга, не прочь
В жены взять королевскую дочь,
Разделить с королевною ложе.
Ах, какой ты наглец, правый боже!
Хоть кудрява твоя голова,
Ты считать не умеешь «ать-два»,
Ты не думал о воинском шлеме —
Не по праву тебе его бремя.
Ты трусливый пастух, а не воин,
И награды такой недостоин!
Ты мятежник! Да это бессовестный бунт:
Мир такого не знал сумасброда!
Где ты, витязь мой верный, палач Юнкерглунд,
Белокурая наша порода!
Погрузи чужака в непроглядную тьму
Вечной ночи!
И каленым железом ему
Выжги очи!
Маленькие балерины в белокурых париках с локонами до плеч принялись танцевать в честь короля Смокгунда, а мужской хор за сценой запел ему славу. Львы, стоящие по бокам трона, перестали лакать пиво и держали себя с серьезностью, приличествующей занимаемому ими месту; Нарлинда в правом углу сцены рыдала, прислонясь к колонне; семиглавый дракон дьявольским смехом сопровождал пение хора, а король время от времени что-то выкрикивал, как будто его кусали блохи.
