Лиза проснулась поздно, все ушли. Она бродила по квартире, выглядывала в пустынный двор. Заметила, что бронзовых подсвечников не было — на пыльной поверхности осталась пара кружочков.
Квартира теперь казалась необычной, совсем не такой, как в Москве. Темная, тяжелые шторы, старая простая мебель. Большая комната была полукруглая, с диванами, с коврами на полу и на стене, несколько фотографий, портреты, гравюры с горными пейзажами. Круглая печка в углу, высокая, покрытая блестящей черной краской, с орнаментом, хозяйка всей комнаты. Пианино — тоже черное, старинное, облезлое по углам. Когда-то на передней крышке были подсвечники, от них остались мелкие дырочки. На нем сухой букет в серебряной вазе, стопки нот, знакомые, такие были и у них дома. Лиза вдруг вспомнила, как мать перебирала ноты, поддевала пальцем с уголков. Ноты пахли знакомо, старой бумагой. Шопен, Лист, Шуберт, Дворжак. Чайковский, детский альбом. Лиза открыла крышку, клавиши были желтоватые, потрескавшиеся. Села поиграть из Времен Года Чайковского. Накатили слезы. Упрямо играла, громко, всхлипывая, шмыгая носом. Впервые после дороги она дала волю слезам.
Все, хватит. Вытерла лицо, клавиши. Резко захлопнула крышку, нарочно по пальцам. В наказание.
— Прекрати, Лиза, дальше пойди посмотри, тебе здесь жить, — громко сказала себе.
Большая комната выходила на застекленную терраску-кухню с буфетом и простым столом, покрытым клеенкой. В тазике лежала немытая посуда. Не сразу поняла, как помыть, в доме не было крана. Черпала ковшиком из ведра под столом. Расплескала воду вокруг, неуклюже помыла чашки тряпочкой.
В буфете — хлеб в полотенце, небольшие полотняные мешки с мукой, с кукурузой, пряности в банках. С лампочки свисали клейкие ленты для мух.
У Ходжаева в кабинете Лиза рассматривала книги в шкафах, газеты в вышитой шелковой папке, висящей на стене. Немецкие, английские, арабскими буквами, разные словари. Узбекские книги латинницей и кириллицей. Альбомы в бархатных переплетах, стопки газетных вырезок. Там же стоял топчан, покрытый бордовым ковром, по краям круглые подушки с кистями.
Дверь в спальню была прикрыта, и она не решилась зайти.
Где-то внутри теснилась тревога. Отгоняла ее любопытством, надеждами. Но ведь не может быть навсегда плохо. Не может быть, что не вернут мать, что заберут отца, что она сама не вернется домой, в школу, к друзьям, в светлую шумную Москву. Она справилась с дорогой, она справится и дальше.
Через пару дней Ходжаев принес ей паспорт — Ходжаева Елизавета Темуровна, родилась в кишлаке Кулай Сталинабадского района. И справки — свидетельство о рождении, смерти родителей — отец узбек, расстрелян басмачами, мать русская — умерла от холеры. Росла в Саратове у родных матери, поэтому по-узбекски не знает.
Еще школьный аттестат, малярия в детстве, прививки… Везде фиолетовые круглые штампы, подписи. Бумаги желтоватые, потертые на сгибах. Старые.
— Вот это теперь ты.
Эльвира достала бархатный альбом с фотографиями: сейчас покажу родственников. Родственников немного. Несколько женщин в узбекских платьях с тяжелыми ожерельями, мужчины в костюмах, или в длинных, почти до пят, темных рубашках. Европейского вида девушка в шляпе и вышитой накидке. Позировали серьезно, в декорациях, под обязательной пальмой, в резных креслах, обитых бархатом.
Вот так: несколько бумажек, и она теперь не она. И не было той Лизы никогда, ни родителей ее, ни школы, ни комнаты с лепным потолком, с прозрачной легкой занавеской на окне, ни дачи, где скрипучая терраса, и ветки лезут в окна, и стучит по крыше веселый дождь. Была Елизавета Темуровна Ходжаева, зеленоглазая дочка узбека и русской, сельских учителей, троюродная племянница профессора Ходжаева, ученого, историка, археолога, члена партии, уважаемого человека.
— Документы береги. Паспорт с собой носи пока, а справки положим в папку. У Эльвиры под матрасом все.
Лиза пошла за Эльвирой в спальню. Спальня была узкая, у стены окно с бархатной темной шторой до пола, под ним спартанская железная кровать с тонким матрацем, старинный шкаф, комод. На стене висел портрет дамы в восточном уборе, половина ее лица была зарыта прозрачной белой вуалью, глаза длинные, полуприкрытые подкрашены черной полоской.
