— Слушай, я же знаю, что ты ничем не занята сейчас. К тому же, видит Бог, о тебе только что, на прошлой неделе, писал журнал “Пипл”. Про то, как ты раскрыла это твое большое дело. Так что я считаю, мы просто обязаны отправиться в Европу и отпраздновать твой успех. Возьми пару недель отпуска. Да и вообще будет забавно увидеть нашу старую компанию.
Поначалу Риган предполагала после колледжа продолжить свое образование в юридическом институте, но в последние месяцы пребывания в “Сент-Поликарпе” приняла другое решение: задумала стать следователем. Поэтому, окончив колледж, она не пошла в институт, а поступила на работу в контору к одному достаточно пожилому опытному детективу, работавшему в Лос-Анджелесе. Детектив как бы взял ее под свою опеку. И вот пару лет назад Риган все-таки начала собственное дело: открыла свое детективное агентство. Все это, правда, весьма не нравилось ее родителям, Люку и Норе Рейли.
Особенно возражал отец, директор похоронной компании. Он говорил, что яркая внешность Риган будет привлекать к ней интерес “плохих людей”. Мать, известная писательница, автор серии детективных романов, поддерживала мужа, но винила в происходящем только себя:
— Это из-за тех судебных процессов, на которые я тебя брала, Риган. Мне не следовало этого делать.
Риган пыталась спорить с родителями:
— Мой отец владеет тремя похоронными конторами, мать строчит сюжетики о маньяках-убийцах. И при этом вы хотите, чтобы я вдруг взяла и выбрала для себя некую “нормальную” работу?!
К полному отчаянию родителей, Риган просто-напросто любила свою работу.
Последнее дело, которым она занималась, касалось некоего отца, скрывшегося вместе с двумя своими малолетними детьми. Как потом Риган рассказывала своим родителям, вид радостного воссоединения матери с ее маленькими мальчиками полностью окупил все те бесконечные часы, в течение которых девушка вынуждена была проверять многочисленные версии, оказывавшиеся одна за другой тупиковыми.
Свой отпуск Риган и Кит начали в Венеции, потом отправились к родителям Риган в Париж. Нора как раз завершала рекламный тур в связи с выходом своей новой книги.
— Если еще хоть один человек спросит меня о том, где я беру сюжеты моих книг, — я просто застрелюсь. — Нора вздохнула, а потом вдруг принялась подробно расспрашивать Риган о характерных чертах преступлений, касающихся похищений людей. Нора и Люк должны были отплыть в предстоящий понедельник на лайнере “Куин Гиневер” из Лондона в Нью-Йорк. “Что ж, несколько дней в удобном шезлонге на палубе могут здорово развлечь мать, помогут ей отдохнуть”, — подумала Риган. Однако она знала Нору и была уверена, что уже очень скоро та вновь будет прокручивать в голове завязку какой-нибудь новой криминальной истории, которая, вероятнее всего, будет иметь отношение к схватке некоей разведенной супружеской четы по поводу прав воспитания ребенка.
Риган продолжала внимательно рассматривать комнату, и отдельные, отрывочные воспоминания постепенно начали возвращаться к ней. “В последние лет десять колледж явно не сильно потратился на ремонтные или хотя бы декоративные работы в этом помещении”, — констатировала Риган. Какие-то серо-зеленые, сильно потертые паласы на полу; старые, потерявшие всякий рисунок обои; так называемые “временные шкафчики”, принесшие своим долгим существованием новое значение вроде бы всем понятному термину “временный”; крошечный, весь исцарапанный умывальник с висящим над ним мутным зеркалом, полки, о которые трудно было не удариться, вставая с постели по утрам, и, наконец, пара лежанок на колесиках, которые именовались кроватями. “Да, все это цена, которую ты платишь, чтобы стать частичкой истории, — подумала Риган. — Чтобы иметь возможность сказать потом, что ты училась в самом Оксфорде… Хотя колледж “Сент-Поликарп”, строго говоря, не являлся частью Оксфордского университета, но все равно, когда ты говорил, что учился в Оксфорде, это обычно весьма впечатляло людей. А зря. Этим людям стоило взглянуть на убогие комнатки”, — продолжала размышлять Риган.
Одеяло на второй кровати зашевелилось. Риган посмотрела в ту сторону и рассмеялась. Кит натянула одеяло себе на голову, и теперь были видны лишь скрюченные пальцы на подушке.
