Потом мылся Карим, а Ветерок прыгал вокруг колонки, хватал его за ноги и радостно взвизгивал.
— Надо бы поужинать, — Теплов посмотрел на часы — магазины уже были закрыты.
— Ничего, — сказал Карим. — Есть выход.
— Какой?
Карим таинственно подмигнул:
— Ты забыл про колбасу, которая осталась в мастерской.
— И которой уже поужинали мыши... — закончил Теплов.
— Ну, это ты оставь, — сказал Карим. — Я спрятал колбасу в дедушкин шкаф.
Он посмотрел на часы.
— Через двадцать минут я вернусь...
Теплов достал из-за шкафа тазик и бросил в него грязное белье. Дело это, конечно, прозаическое, но что поделаешь: жизнь есть жизнь. Подумав так, он решительно наполнил кастрюлю водой и поставил ее на газовую плитку.
Карим вскочил в полупустой трамвай. Через две остановки он сошел. Вот и медресе, а вот и ворота. Но на ночь ворота закрываются. Зато с другой стороны есть низенькая калитка — прямо из нее можно попасть в мастерскую, даже минуя двор. Правда, в закутке несколько темновато, однако Карим знает на стройке каждый выступ.
Следуя по тропинке, он свернул два раза влево, протиснулся между стеной медресе и внешним ограждением и оказался как раз у двери мастерской. Ключ лежит сверху, на перекладине...
Карим нагнулся, стараясь попасть в замочную скважину. А если очень торопишься, все как нарочно валится из рук. Вот и ключ упал и теперь найти его не так-то просто. Наверное, закатился в какую-нибудь щель. Карим встал на колени, зажег спичку...
Сильный удар в голову опрокинул его навзничь. Карим охнул, падая, схватил кого-то за ногу. Но ему уже зажали рот рукой. Голова ударилась о мраморную плиту...
Забытье длилось недолго. Заломленные за спину руки ныли, во рту — кляп.
— Лучше его кончить, — сказал голос из темноты. Карим узнал иностранца.
— Кончить всегда не поздно, а торопиться с этим не следует, — ответил Иванов.
— Не хотите мараться?
— Понимайте, как это вам угодно...
Инженер дышал тяжело, с присвистом — у него было больное сердце, Карим знал это.
«Значит, проморгали», — подумал он, отчаянно напрягаясь, чтобы ослабить веревки.
— Ну, уж дудки, — сказал Чернявский и пнул его носком ботинка под ребра. — Не крутись, не то будет хуже. — Для большей убедительности Чернявский пнул его еще раз.
— Отнесем эту падаль к шурфу, — сказал он. — Если кто-нибудь и придет, его ни за что не разыщет.
— А это идея, — согласился Иванов. — Часа два нам хватит. А там, поминай как звали.
Чернявский тихо засмеялся.
Они взяли Карима за руки и за ноги и потащили через двор. Карим знал, о каком шурфе шла речь. Его отрыли месяц назад у цоколя западного минарета. Необходимо было осмотреть заложение подошвы фундамента.
После обследования по просьбе археологов шурф не засыпали, но во избежание несчастного случая, прикрыли его досками. Правда, в одном месте край шурфа обвалился и туда спокойно можно было засунуть человека.
— А, черт! — Иванов выругался. — Да он дьявольски тяжел.
— Ничего, осталось уже немного, — успокоил Чернявский.
У Иванова разжались руки, и ноги Карима больно ударились о камни.
— Вы простофиля, Иванов, — сказал в сердцах Чернявский. — Помогите хоть мне, ну!
Иванов взял Карима под руку. Теперь они волокли его рывками. Вскарабкались на бугор у самого минарета. Чернявский прав, за кучей земли его не сразу отыщут.
«А может быть, все-таки сбросят в шурф? — От этой мысли мурашки поползли по спине. — Там метров пять, не меньше, внизу — острые камни...»
Они разжали руки, и Карим упал на землю. Попытался оглядеться. Он хорошо знал это место. Чернявский с Ивановым сели на камень, закурили.
— А я бы его все-таки кончил, — сказал Чернявский.
— Погоди, — ответил Иванов. — Еще как обернется дело?
— Не веришь? — прошипел Чернявский.
— Да нет, верю... И все-таки...
Сигарета часто замигала, Чернявский бросил ее под ноги, сплюнул.
— Идем. Нужно еще поднять плиту...
Карим снова напрягся, твердые комочки земли посыпались из-под него на доски, застучали, зашуршали, сваливаясь в отверстие шурфа. Чернявский остановился, прислушиваясь, что-то сказал Иванову. Инженер откашлялся.
— Ничего.
— Ну, смотри, — предупредил Чернявский.
