Чудовище не растерялось. Одной лапой, из многочисленных задних провел под горлом, несколько глаз наполовину прикрыл, будто прищурил, и висит, смотрит.
Кровожадный паук, однако, свалился на мою голову. В самом прямом смысле.
— Не, не, не. — Замотала я головой. — Я так не согласна.
Горло от такого скрипа на грани слышимости уже саднит, а паук висит и сматывать свою паутину явно не собирается. Чую, в этой битве выжить должен кто-то один. И я предпочту остаться живой!
У паука на глазастой морде отразилось выражение "а я умный, я что-то придумал". Лично мне это выражение крайне не понравилось, потому что я-то ничего еще не придумала. Первый ход этому пауку-маньяку предоставлять не хочется.
Хитровыдуманный паук начал подниматься наверх, обратно, откуда пришел. А сам глаз с меня не сводит, поднимается, но наблюдает. Ушлый маньячина. Я тоже за ним наблюдаю и даже не представляю, что он задумал. Паучье мышление не мой конек.
Пока он поднимался, где-то со стороны поляны послышался сдавленный крик. Чей именно не разобрала. Высовываться из-за деревьев пока не стала — мало ли. Ветки раздвинула, смотрю:
На голове шатена мешок холщевый, на нем же висит Патрикеевна и матом орет "Помогайте, пи-пи-пи, видите, я тут с этим пи-пи-пи, не справляюсь!". Цензура всю гамму выражаемых в эмоциональном порыве слов — не пропустит. Рядом скачет Петр Петрович и пытается снять Патрикеевну. Шатен, кстати, тоже скачет, пытаясь скинуть Патрикеевну. Волк, который маньяка изображал, лежит на земле бездыханным телом, Авера только вылезла из кустов, в волосах ветки торчат, оглядывается силясь понять, кому больше помощь нужна. Деон непонятно где, Анфиса Фридриховна — тоже. Остальные волки трясутся как колоски на ветру и помогать явно не собираются.
Картина маслом.
Я уже было собралась пробраться сквозь деревья и пойти на помощь кому-нибудь, как на голову мне приземлилось что-то тяжелое, теплое и…
— А-а-а-а! — Заорала я, просачиваясь сквозь деревья. Вот что страх с людьми делает. Там разве что дистрофик бы пролез, обмазанный маслом для лучшего прохождения, а я прямо-таки пролетела!
Паука это не испугало. Я только почувствовала, как в волосы вцепляются лапы маньяка.
Все, кто на поляне был занят чрезвычайно важными делами, мигом сменили объекты внимания. Теперь ими были я и паук на моей голове. Я бежала хаотично размахивая руками, вопя что есть мочи и не прекращая движения. Сначала я видела куда бежала. Потом мои глаза застлала тьма, но я продолжала бежать. Паук от такой встряски свалился мне на лицо. Орать я стала еще громче, пока маньяк лапами мне рот не закрыл. И хоть в голос орать перестала, мысленно продолжала это делать.
Бежала я, бежала, обзор закрыт — ничего не видно, по пути кому-то заехала по лицу, очень надеюсь, что не Авере. Крайней точкой стало дерево, в которое я врезалась. В этот момент по лицу начало стекать что-то теплое, перетекло на шею вместе с ошметками… В общем, глаза я решила не открывать. Упала и лежала. Я ведь говорила: кто-то из нас в этой битве проиграет. И это не я. Хотя тут как посмотреть. Сейчас я лежу вся в трупных останках паука. Это ведь надо будет как-то отмыть. Но сперва с этим надо будет дойти до дома! Короче, я лучше полежу.
Через мгновение крики и визги на поляне возобновились, но исходили они уже не от меня. Что, несомненно, радовало.
Интересно, конечно, одолели ли Петр Петрович с Патрикеевной шатена или нет, что случилось с волком и где носит инкуба с Фридриховной. Интерес интересом, а я лежу изгвазданная ошметками паука. Это вам не шатена поймать все-таки. Тут дело гораздо серьезнее. На меня ведь теперь его сородичи могут охоту открыть.
Ой, мама…
Раньше я об этом не подумала… Живо подскочила, стерла с себя лапы, кровь и все прочее крайне неприятное на ощупь, глаза разлепила…
Картина, правда, не изменилась. Волк вот только сидел теперь под деревом, наблюдая за всем из-под полуопущенных ресниц. Живой, это хорошо.
Правитель пытался сдернуть с себя мешок вместе с нависшим на нем грузом в виде Патрикеевны, Петр Петрович не знал, что делать: хватать Патрикеевну или помогать держать мешок. Авера оставила волка-бедолагу и пошла ко мне. Лекарь из нее, прямо сказать, не очень.
