— Вы похожи на
благородного бандита...
— А Вы мне нравитесь.
Очень...
Она смутилась. Также
честно, как сказанная Рогозиным последняя фраза. Теперь она сможет уйти, и не
будет ни малейшей зацепки, чтобы удержать ее.
— Ресторан? Как-то
нелепо... После храма... Да уж, ресторан... Ничего лучшего в голову не пришло.
Слово «ресторан», как и
«гастроном», и без того с детства вызывало у Семена малообъяснимое отвращение.
Из-за своего утробного, чрево-рычательного «р», что ли? Теперь смутился
Рогозин. Но Наташа пришла на выручку своему новому знакомому:
— Может быть, просто
погуляем, а перекусим в каком-нибудь кафе по пути?
— Кто будет гидом? —
обрадовался Семен.
— Попеременке...
6
Ольга. Она тоже
ворвалась в жизнь Семена с весенним солнцем и распущенными по ветру волосами.
Это было еще в школе.
Старшеклассники обычно курили на больших переменах в углу школьного двора, где
размещались всяческие вспомогательные постройки: гараж, хозяйственный склад,
трансформаторная будка... Подальше от суровых глаз военрука, берущих на заметку
физкультурников и укоризненных речей директора. Там же проходили школьные
разборки и драки, туда приносили последние новости и анекдоты, там, во время
школьных вечеров, потихоньку приобщались к спиртному.
От всего остального мира
школу отделяла литая чугунная ограда, через которую можно было легко
перемахнуть, чтобы добежать до ближайшего гастронома за пирожками и сигаретами.
Именно сквозь витое
литье этой ограды Семен впервые увидел Ольгу. Она бежала по залитой майским
солнцем улице Володарского со стороны главной городской площади и бежала как-то
смешно и неуклюже, отчего кто-то из десятиклассников показал на нее пальцем, а
остальные дружно гоготнули. Смеялся и Семен. Откуда они могли знать, что минуту
назад она во весь рост растянулась прямо возле памятника Ленину и здорово
ободрала колени и руки. И уж тем более, они не знали, что девочка по имени Оля
из соседней школы бежит в больницу к брату, который сломал ногу. Наверное, она
так и убежала бы по своим неотложным делам, и память мгновенно упрятала бы ее
развевающиеся волосы и чуть приоткрытый от сбитого дыхания рот под толщу других
впечатлений, взглядов, выкуренных у этого забора сигарет, но провожавший ее
взглядом Семен увидел, как что-то выпало из кармана ее плаща. Выкрикнутое вслед
«эй, девушка» никакого результата не принесло, и ему ничего не оставалось, как
перемахнуть через забор, чтобы подобрать потерянное. А потерянным оказался
комсомольский билет. За утерю подобных документов в те времена хоть и не
записывали во враги народа, но и по головке тоже не гладили. Взглянув мельком
на фотографию, фамилию и имя, Семен положил корочки во внутренний карман
пиджака, хотя кто-то из парней предложил его тут же торжественно сжечь или хотя
бы разрисовать фотографию. Но в школе прозвенел звонок, и ватага тут же
устремилась на очередной урок, сразу забыв об этом маленьком происшествии. Не
забыл только Степан.
Семен позволил себе еще
раз заглянуть в подобранный комсомольский билет, только оставшись с ним
наедине. После уроков он примостился на скамейке в дальнем углу городского
парка и стал внимательно его изучать. Девушке, как и ему, было шестнадцать.
Никитина Ольга Максимовна, член ВЛКСМ с... Он рассматривал ее фотографию, и ему
показалось вдруг, что он знает ее уже сто лет, точнее — знал всегда. А вот
сейчас как будто заглядывает в ее жизнь с черного входа. Может быть, кто-нибудь
и посчитал бы это недостойным занятием — сверлить взглядом чужую фотографию,
желая через нее проникнуть во внутренний мир человека, но кто этого хоть раз в
жизни не делал? Между «оплаченных» и неоплаченных взносами страниц была вложена
типовая памятка, на которой аккуратным почерком был написан адрес владелицы.
Будто знала, что потеряет.
К Ольге Семен пришел
лишь через два дня. Все это время он собирался с духом и мыслями, а, говоря
проще, искал повод, чтобы завязать знакомство. Он очень боялся прийти в ее дом
и после возвращения утерянного документа получить дежурную благодарность,
остаться ни с чем у закрытой перед носом двери.
