— Не взлетел же он к окну… — Гайсер взглянул на стоявшего рядом гвардейца. — Эй, капрал ты смог бы взобраться туда?
Гвардеец посмотрел на него как на прокаженного.
— Вот и я думаю… — Гайсер почесал голову. — Несите крючья и веревки. Надо залезть наверх, и посмотреть, куда он делся, мать его…
— Там стена, и обрыв к реке. Никуда не выберешься…
— Выберешься, выберешься… Вон он как прыгает…
Гайсер внимательно осмотрел стену и, подхватив арбалет, и побежал к входу в восточное крыло.
Дибо, держась рукой за сердце, пустыми глазами смотрел на безупречно застеленную огромную постель Великого Герцога. На атласном покрывале — переливающимся всеми оттенками золотого, не было ни одной морщинки. Дибо повернулся к Ульеру и прошипел:
— Где герцог? Где герцог, тупая скотина?
Ульер растеряно озирался, словно, Правитель Аведжии мог спрягаться за комод.
— Не знаю, святой отец, не знаю… Я проводил его в покои, после встречи с министрами… И клянусь честью рыцаря, он не выходил…
Дибо опустился прямо на пол и подпер щеку эфесом меча.
60.
Аттон бежал по бесконечному коридору, вслушиваясь в удары сердца. Он миновал огромный фонтан с высеченными на стенах барельефами, изображающими неведомых чудовищ, на дне фонтана лежали человеческие черепа. Аттон миновал зал, в центре которого стояли огромные стеклянные колбы, наполненные зеленой жидкостью. Из каждой колбы вслед ему смотрели мертвые глаза жутких созданий. Аттон не глядя пробежал через зал черных зеркал, каждое из которых отражало удивительные картины неизвестных миров. Он пробегал мимо огромных постаментов, и сверху на него пялились незрячими глазами статуи ужасных существ, а из-под ног разбегались во все стороны волосатые белые пауки. Он уже миновал уровень, с которого начинался нужный ему туннель, и бежал по коридорам запретного замка, в надежде наткнуться на что-либо, способное вывести его к потерянному проходу. Миновав беспорядочное нагромождение лестниц, ведущих в никуда, он выбежал на террасу, вдоль которой шел ряд треугольных окон. В надежде сориентироваться Аттон заглянул в каждое из них. Но за окнами, лишь бесстрастно сверкали холодные звезды.
Наконец, он остановился в конце террасы, где проход разветвлялся на три туннеля, и постарался вспомнить всю предыдущую дорогу. Немного подумав, он выбрал средний туннель, и побежал. Пробежав с четыре стрелы, он понял, что не ошибся в выборе. Прямо посреди зала, со светящимися стенами и сферическим потолком, топтались в нерешительности четверо гвардейцев.
— Ненавижу эти проклятые коридоры. Того и гляди, вылезет из стены какой нелюдь, да вцепится в глотку… — Смуглолицый гвардеец, совсем еще мальчишка, подавлено озирался.
— Это правда, у меня у самого мурашки по шкуре… — пожилой капрал, опираясь на короткую алебарду смотрел в потолок. — Где искать-то теперь этого…
Аттон бросился в атаку.
Срубив ближнего солдата, он подсек стоявшего рядом, и ударил пожилого капрала кулаком в лицо. Крутанувшись на месте, он занес меч над головой мальчишки. Тот стоял перед ним, опустив голову. У его ног, в стремительно растекающейся желтой луже, лежали щит и топор. Аттон наотмашь хлестанул его ладонью по лицу.
— Иди домой, к маме…
Солдатик, повизгивая от ужаса умчался вниз по тоннелю.
Далеко впереди маячил голубой свет. Аттон рванулся туда, но из темноты ему навстречу вышел человек. Аттон поднял меч. И опустил. В грудь ему упиралась стрела заряженного арбалета.
— Ты проиграл, Птица-Лезвие! — Гайсер протянул руку за мечом. Аттон, слегка улыбнувшись, бросил меч на пол чуть подался назад. За спиной Щуколова вспыхнули в темноте два ярко-зеленых глаза.
— Ты ловок, Птица-Лезвие, очень ловок… Но вряд ли ты сможешь отбить эту стрелу. Я вспомнил тебя, — Щуколов тонко захихикал. — Вспомнил… Я был в банде Крэя, и помню как ты управляешься с мечом. — Держа одной рукой арбалет, он рванул другой рубаху на плече, обнажая страшный, идущий наискось шрам. — Помнишь? Это твой…
Аттон брезгливо поморщился. Щуколов закинув голову истерично засмеялся и рухнул к его ногам. Смеющаяся голова, сверкая желтыми глазами, покатилась вниз.
