варваров, помогших ему восторжествовать над Москвою. Он был готов жертвовать
разорением украинских королевщин в виду возможного завоевания Турции, которое
неотступно занимало его мысли, и потому продолжал высказывать убеждение, что
дружелюбным обращением с казаками всего лучше укротить завзятых; что
дозволением ходить на море козаки были бы совершенно примирены с начальством; а
если есть в Украине какие-нибудь вспышки, то сеймовой коммиссии надобно на-
15В
рядить строгое следствие и предать суду тех, которые своими несправедливостями
подали к ним повод. Члены этой коммиссии, как люди, непричастные интересам
обидчиков и обиженных,—по мнению короля, всего больше могли содействовать
Потоцкому в умиротворении пограничного края.
Еслибы (замечу кстати) была хотя тень догадки у короля, что на Козаков досадуют
католики и унияты,—это высказалось бы теперь в его наказах. Еслибы Хмельницкий
жаловался ему на Чаплинского,—это имя хоть мелькнуло бы в его сношениях с
главнокомандующим. Факты за фактами сыплются обильно зернами исторической
правды в современной переписке, которой перед нами горы, а все вымышленное
отсутствует в ней, на горе сочинителям детских сказок о козаках.
Оставалась одна надежда на сенаторов и вельможных панов, которые так поспешно
увели свои дружины. Но паны всегда собирались в поход медленно; а теперь их
тормазила королевская партия, настроенная миролюбиво на счет Козаков и
воинственно на счет Турок.
Между тем, в начале апреля, Днепр выступил из берегов; воду в реках и речках, как
говорится, пустило. Козаковатого украинца весенняя вода располагала к бродячей
жизни. Дивчата пели своим возлюбленным:
Ой весна красна, ой весна красна,
Та й из стрих вода капле:
Ой ужё ж тоби, ний козаченьку,
Та й мандривочка пахне.
А влюбленные молодцы обещали своим „кралямъ" серебро-золото без счету,
дорогия ткани без меры. Густые купы голоты, тянувшиеся в страну мечтаний о
китайчатых онучах, за Пороги, оправдывали слова кобзарской думы:
А як прийде весна красна;
Будё вся наша голбта рясна.
Подобно весенней воде в Днепре, ежедневно и ежечасно прибывали на Низу козаки.
Напротив силы Потоцкого увеличивались панскими контингентами мало. Паны, не
получая крупных известий об украинских бунтах, считали дело не стоющим
особенных забот. Одна молодежь панская, желая составить себе рыцарскую
репутацию, выезжала в Украину на челе своих блестящих почтов.
20
154
ОТПАДЕНИЕ МАЛОРОССИЯ ОТ ПОЛЫПИ.
О Хмельницком ничего верного не знали, а вести, приходившие с низовьев Днепра,
считали обыкновенными в тревожных случаях росказнями. Не открывая в Украине
новых признаков готовящагося бунта, коронные гетманы оставались попрежнему в
положении выжидательном.
В это время кто-то из приближенных к Потоцкому писал к кому-то, 2 римского
апреля, из Черкас о том, как ему представлялось дело.
„Трудна эта несчастная козацкая война. Хмельницкий лежит на днепровском
острове, называющемся Буцким, от нашего берега в двух милях, а от крымского на
выстрел из доброй пушки. Но пушек там у нас нет. Посылал туда пан Кракбвский пана
Хмелецкого, да Хмельницкий на то не смотрит. Он отделывается только готовностью к
услугам и бьет челом, говоря: что выйдет на влость, *) пускай только его милость пан
Кракбвский удалится с войском и отзовет панов полковников; один коммиссар пускай
останется: он значит у них много.
„Прибыла от его милости короля коммиссиа* (продолжает неизвестный); „но не*
знаю, чтб сделают они без денег, а козакам надобно дать 300.000 (trzy kroж sto tysiкcy),
да отдать под суд полковников и самого коммиссара. Этого пива наварили они. Не мало
обвиняют и пана коронного хорунжого (Конецпольского). Не такто легко успокоить то,
что предстоит.
„Лежим покамест по Заднеприю. Полк его милости пана Краковского в Черкасах;
пана полевого гетмана в Корсуни и в Миргородчине, по всем наследственным имениям
пана коронного Хорунжого; полк пана Чернехбвского (каштеляна черниговского Яна
Одривольского), в Каневе, в Богу славе. После святок тотчас идет на Запорожье сухим
путем, а козацкое войско—Днепром на челнах. Гультаев же на этом острове не меньше
1.500: ибо у них всюду отнимали пашу, чтоб не собирались в одну купу*.
