одной мести за свои личные потери и обиды, воевать отныне за православие.
Сравнительно с римским папой и даже с папскими легатами, патриарх Паисий был
жалкий попрошайка, раб турецкого султана, церковный откупщик. Но, в силу
исторических заслуг православия перед чистою совестью человечества, даже
ничтожные по умственному развитию, даже низменные по нравственному уровню
представители Восточной Церкви, появляясь изредка в Киеве и в Москве, действовали
на ход событий могущественнее папских нунциев, которые одни из всех иностранных
послов постоянно резидовали при дворе польских королей. Патриарх Феофан,
восхваленный в Кормчей Книге до зела, своею проповедью в обществе Сагайдачного, о
„христианском роде" Русском, дал новое бытие уничтоженной напою киевской
митрополии; патриарх Паисий, не восхваленный в Кормчей Книге вовсе, появился в
обществе Хмельницкого как бы для того, чтоб эту повернутую к папству митрополию
повернуть обратно на путь православный. Феофан обратил к покаянию разорителей
православного царства; Паисий разорителям царства католического внушил
воссоединительную в своем результате мысль—объявить себя защитниками
православной веры.
Все наблюдавшие Хмельницкого по его возвращении в Украину находили поступки
его загадочными и странными, видели в нем что-то похожее на умоизступление. Иным
человеком сделался и Сагайдачний после пребывания в Киеве иерусалимского
патриарха Чтб говорил и делал Паисий среди Козаков, это осталось так точно .
неизвестным, как и пребывание Феофана в „обоих русских пре-
.
ВВИ
делахъ1в обеих наших Россиях. Но из дел Сибирского Приказа в московском
„архиве Министерства Юстиции мм знаем, что он, как и Феофан, проповедывал
православное единомыслие. Знаем также, что еще до пилявецкой таборщины
Хмельницкий послал навстречу Паисию к волошской границе полковника
Мужиловекого с отрядом Козаков, которые и препроводили его в Киев. Встреча,
сделанная Хмельницкому в Киеве, была следствием этого распоряжения, а после того
Хмельницкий отправил иерусалимского патриарха в Москву для вовлечения царя в
козацкую войну. Сопровождал его тот же Мужиловскии. По устному наказу
Хмельницкого, Мужиловский добился позволения видеть „светлые государевы очи* в
присутствии патриарха Паисия и „положить под поги царского величества*
написанный на бумаге словесный гетманский наказ, которого не согласился он открыть
царским сановникам.
В этом наказе интереснее всего начальные слова: „Война тая, которая всчалася
между козаками Войска Запорожского и Ляхами, не откуда ипуды, одно: не могучи
козаки Войска Запорожского бед, утрапеня и ути сков от Ляхов козаком выраженных
терпети*, и т. д. Чтб касается гонения веры, то, но письму Мужиловекого, вот в чем оно
состояло: „Когда Хмельницкий ушел с товариществом своим на Запорожье, „там Ляхи,
чинячи на здоровье Богдана Хмельницкого разные ему пакости, и товариществу его
выражали — в домах их маетность всю побрати, жен и детей мучити, а на остаток веру
православную христианскую мечем выкореняты—ту себе пред ся взяли мысль*, вот и
все.
Татары (сказано в устном наказе Мужиловскому) „услышав о той войне, с стороны
смотрели: больная нога послизняется... и яко воин воинови помог, сына Потоцкого
раненого поймали... а сами с ордою снявшися, всякий по себе своим кошем до табора
Николая Потоцкого тягнули*.
Потоцкий и его соратники, в этом рукописании козацком, представлены
сожигателями корсунских церквей (а мы знаем, что зкмочек с церковью остался цел,
церкви же в те времена и в таких опасных местностях нигде не строились, как только в
„замках)*,—изображены грабителями церковных аппаратов и сосудов, попирателями
агнцев Божиих, тела Христова, посекателями священников, за что де Бог и покарал
Потоцкого с его товарищами-панами татарскою неволею и мечем Хмельницкого.
Далее говорится, что о смерти короля Владислава Хмельницкий узнал только под
Наволочно, а „иоспольство, доведався, что коро-
332
.
ля в земле нет, в козачество все поворотилось", избивая на обеих сторонах Днепра
панов своих, Ляхов, Жидов, ксендзов и опустошая костелы вместе с городами. Под
Глинянами (писал Мужиловский) собралось польского войска 120.000, и пришло оно
