рушении ничего не решено, а оно-то и могло бы спасти нас. Поэтому, если Pan Bуg не
остановит неприятеля, то мы неизбежно погибнем (actum est, periimus)! А между тем
где прикажете нам, убогим, приклонить голову? Невозможное дело, чтобы вы могли
выкурить так скоро неприятеля из тамошних наших краев. Поэтому—иди нас
обеспечьте и дайте нам содержание, или велите нам промышлять о себе иначе (radziж о
sobie). Помочь нам в нужде вы—или не хотите, или не можете. Если не хотите потому,
что не заслуживаем того за нашу доблесть (non meruimus pro virtute nostra) у ваших
милостей,—потому что соблюли верность, то чего же нам наконец надеяться? (quid
tandem sperantium nobis)? Если не можете, то — мы погибнем. Сделайте же еще
попытку: пошлите к Хмельницкому от имени королевичей: ибо, как нужда ломает
закон и достоинство Республики, так и случаи творят законы (jako necessitas frangit
legem et dignitatem ReipubJiжae, tak casus faciem leges): иначе—и самую элекцию, эту
зеницу свободы (hanc pupillam
.
ВИВ
libertatis), основание и фундамент нашей вольности (basim et fundamentum swobody
naszej), погубите вы вместе с собою. Боюсь, чтобы те, которых силу подавляет
убожество (ktуrych moe premitur egestate), не вздумали, в своей беде, покуситься на что-
нибудь горшее, чем Хмельницкий (czego gorszego nie chcieli, niџ Chmielnicki). А потому
—или сокращайте элекциго, чтобы вместе с королем явились и всякие способы я легче
все пошло, или уж, опустивши руки, будем ожидать милосердия Божия, или же,
наконец, побросав сады да фонтаны и взявшись за руки, давайте погибнем все разом!
Это лучше, нежели бежать в Данциг. Скажу вам откровенно, господа, что если вы
хотите оставить себе только Привисляищину (Powiњle) и напиею гибелью купить себе
мир, то нам лучше убить себя с вами (tedy siк wolimy zabijaж z w Mciaini). И такъ—или
выбирайте короля, или хлопочите о мире.
Неизвестно, какое впечатление произвела эта лукаво прямодушная речь; но в
сеймовом дневнике записано следующее:
„Луцкий бискуп (Андрей Гембицкий), не желая дать 10.000 червовых злотых,
плакал, и пан маршал, из сожаления к нему (їaиuj№c biskupa straty swego), записал в
реестре, эти деньги полученными. Пап Фредро (львовский каштеляп, писатель-
философ) корил панов, что в прежния вербовкн, которые делались па притеснение
наших вольностей, бросали золотую посуду на деньги, а теперь ваши милости, паны
сенаторы, даете такия малые вспоможения погибающему отечеству, что весь Сенат
едва сложился на 1.000 человек. Клянусь Богом, я продаю последнее имущество;
пускай только мне за него заплатят, не прикоснусь к деньгам, лишь бы снасти
отечество. Вы, господа сенаторы, дадите строгий отчет Богу за то, что не спасаете
отчизны. Вчера я предлагал набрать пехоту в городах,--никто не слушал меня. Просил
их милостей панов печатарей, чтобы приватно, собственным авторитетом, убеждали
королевичей мириться в соискании престола (aby siк godzili о paсstwo),— и на это
отвечали молчаниемъ^... Коронный канцлер говорил, что когда до нас доходят
печальные вести, это нас так поражает, что мы тотчас все даем и все бьем; а когда
выйдем из-под сеймового навеса (z szopy), тотчас позабываем обо всем и думаем
только о добром здоровье вашмости. Первый разгром ббоза так нас потряс и
воодушевил, что только и кричали, что бей его! рази ело! Я думал, что уж и Крым, и
Константинополь возьмем чагою. Прошло несколько дней,—и наше одушевление
исчезло без следа (az owa ochota zgasиa w nas, ani jej sиychaж, cisт. и. 40
314
.
n№ж w nas byиo). Теперь опять новая тревога разбудила в нас любовь к Речи
Посполитой, а там за бокалами смотри—опять забудем все. Чтб же пас испортило?
Мир, продолжительный мир, в котором научились мы, как сказал кто-то, по-немецки
хозяйничать, по-итальянски фоитанничать, по-французски модничать и ароматничать.
А нас и предков наших Господь Бог поставил, как редут и предостение всего
Християиства (jako propugnaculum totius Christianitatis, jako antemurale wszystkiego
Chrzeњciaсstwa)".
В 12 заседании (19 октября) гродзкий писарь внес законопроект, чтобы никому из
отцов отечества не дозволялось ни самому спускаться вниз по Висле в Данциг, ни
