звании, для сохранения достоинства Речи Посполитой, которая сделала его
региментарем.
Честь владычествующего совсем не честно пола велит упомянуть, что почин
прекрасного общественного дела принадлежал в этом случае женщине. Когда
собралась рада, и её первенствующие члены затруднялись, в присутствии поруганного
некоторыми Остророга, заговорить о перемене полководца,—в костел вошла смелая
шляхтянка, Катерина Слонёвская. Она повергла к ногам Вишневецкого свое имущество
и серебро от монахинь кармелиток, заклиная князя именем Бога, святых патронов края
и всем, что есть драгоценнейшего в свете, стать во главе народного ополчения и
спасать отечество. Энтузиазм её овладел всем собранием, и посрамленная бегством
панская честь была восстановлена как выбором достойнейшего полководца, так и его
благородным обращением к несчастному сподвижнику.
Немедленно были разосланы универсалы, сзывающие рассеянные войска под
Львов. В виду козакотатарского нашествия, жители не боялись давать под простые
расписки значительные суммы (например, какой-то Бруховецкий дал 14.000, а Грабянка
80.000 злотых *). Костелы жертвовали своими украшениями, женщины-—
драгоценностями. В несколько дней было собрано миллион злотых наличными
деньгами и 800.000 дорогими вещами, то-есть в 17 раз больше той суммы, какая
оказалась в Коронном Скарбе во время конвокации. Снарядили 4.360 жолнеров, за
невозможностью созвать больше. Остальные деньги роздали ротмистрам для вербовки,
Но в этот грозный момент Вишневецкий поступил так, как поступали древние
московские государи в тяжкия времена нашествия Татар на самую столицу их.
Оставаться с небольшим гарнизоном во Львове значило бы только — пасть под его
развали-
*) Одно имя знакомо нам по известному козаку предателю, другое—по фальшивому
летописцу малорусскому.
277
нами с оружием в руках. С него было мало такого подвига. Воспользовавшись
непонятною тогда ни для кого медлительностью на^шего Тамерлана, Вишневецкий
занял сильную крепость Замостье, достойный Яна Замойского памятник, с целью
преградить неприятелю путь к столице и создать новую армию. Во Львов прислал он
своего ротмистра Цихоцкого с 50-ю драгунами, и Дихоцкий не уклонился от опасного
поста. На. Вишневецкого роптали во Львове; но для нас попятно, что он, приняв булаву
от представителей „споткнувшагося" государства, должен был служить не одному
только городу Львову.
Львовская мещанская республика не потерялась, однакож, от этой неожиданности,
как ни сильно возмутила она с начала горожан, люди торговые вооружились лично ы
увеличили оставленный им£ ничтожный гарнизон, а во главе своего ополчения
поставили ратмана Грозваиера. Вишневецкий поручил оборону Львова генералу
артиллерии, Криштофу Артшневскому, ветерану голландской службы в Америке,
завоевавшему Рио-Жаиейро. Эго был родственник старых колонизаторов киевского
пограыичья, владельцев местечка Липового, оставивший родину из религиозных
несогласий. Но Артишевский не принял звания коменданта, видя недостаток в
артиллеристах и съестных припасах. Од согласился только служить опытными своими
советами воииствеииому городскому ратману, до прибытия ожидаемой помощи из
Пруссии.
Тогдашний Львов заключал в себе всего 400 домов, и был окружен стеною, в виде
четвероугольника, потомъ—рвом, далее— валом и наконец — другой стеною;
укрепленною 17-ю башнями. Над городом возвышался древний, так называемый
Верхний Замок, построенный из тесанного камня и кирпича в незапамятные времена,
на высокой среди плоской местности горе. Кроме того, с юга город обороняли
укрепленный монастырь, называвшийся Бернардини, с запада топкия болота, а с севера
Нижний Замок, укрепленный сильнее прочих оборонных пунктов.
Но в военное время составляли важное неудобство два предместья, заключавшие в
себе 1.500 домов и домиков. Между предместьев, на западной и восточной сторонах,
были разбросаны сады, летния купеческие жилища, пасеки, виноградники и множество
красивых домов, костелов, монастырей. Здесь красовалась на холме и знаменитая
русинская церковь, „Святый Юръ". Все это пространство было обведено, в приступных
местах, валом, в пределах которого, вместе с городом, считалось 30.000 жителей.
