— Ну, моя невинность и монастырь мало связаны между собой, — признала я, все больше нервничая под взглядом ведьмака.
— Ты не лжешь, — задумчиво протянул ведьмак. — Но что-то недоговариваешь.
— Какое это имеет значение, если я все равно заперта в этом проклятом мире? — не выдержала я.
— Все имеет значение, Адель. Каждая мелочь приближает меня к цели. Значит, ты мечтала о монастыре…
— Да! — с вызовом ответила я и встала из-за стола. — Благодарю за ужин, ваше высочество.
— Сядь! — прозвучало так властно, что я плюхнулась обратно на стул еще до того, как осознала, что делаю. — Льере не пристало вскакивать из-за стола раньше, чем ей будет позволено.
— Спасибо, ваше высочество, что напомнили, кто здесь собачка, — с неожиданной даже для меня горечью сказала я.
Принц внимательно посмотрел на меня и кивнул. Хочешь официального общения? Ты его получишь, ваше невыносимое высочество! Я знаю, что такое марийская забастовка, и помню, как рекомендовано вести себя юным незамужним льерам!
— Адель, не сердись. Но это дворец, впереди отбор, и тебе следует все же помнить об этикете.
Возможно, он был прав, даже на сто процентов он был прав, но как же меня это все бесило! Грудь разрывало от обиды, но я вспомнила строки из «Правил», опустила голову, спрятав лицо и взгляд, и застыла, сложив руки на коленях. Ко мне ведь никто не обращался, а значит, я могу не открывать рот.
— Пауль, подай чай.
Слуга молча убрал тарелки и поставил передо мной желтую чашку с ароматным чаем и блюдце с пирожным. Я замерла, не поднимая взгляд от коленей. Пирожное пахло умопомрачительно, так что рот моментально наполнился слюной, но я упорно сжимала губы.
— Попробуй. Повар специально для тебя расстарался, — спокойный голос ведьмака заставил меня сжать пальцы под столом.
— Благодарю вас, я не голодна.
Молчание, а затем холодно и официально прозвучало:
— В таком случае, можете вернуться в спальню.
Я молча встала, так же не глядя на ведьмака, присела в реверансе и вышла, держа спину так ровно, что поясница заныла.
Ничего не хотелось: ни говорить, ни дерзить, ни спорить, — хотелось, чтобы меня оставили в покое.
— Ваше высочество! — раздался за спиной перепуганный голос слуги. — Здесь леди Э, и она желает видеть вас немедленно. Вас и вашу… гостью.
— Мама? — удивленно переспросил Арден, и я не удержалась — оглянулась.
В дверь входила женщина в черном плаще с глубоким капюшоном.
— Пауль, проследи, — приказал ведьмак, и слуга коротко кивнул.
Я же застряла в двери, не в силах преодолеть любопытство. Мать Ардена здесь? Но… как?
— Представь нас, Ар’Ден.
В ее устах имя ведьмака звучало совсем по-другому, более жестко, хлестко и многозначительно. Она сбросила с головы капюшон, и на меня воззрились огромные черные глаза. Мамочки… она не человек!
Нет, я помнила, что мать Ардена — демоница, но знать и увидеть — это совершенно разные вещи. Она была красива, так красива, что зубы сводило от чувства нереальности. Я даже зажмурилась на мгновение и незаметно ущипнула себя за руку. Ничего не изменилось. Идеальное лицо с огромными, абсолютно черными глазами. Тьма, в которой мерцал лунный свет. Арден был похож на нее.
Женщина изящным движением сбросила плащ. Идеальная фигура была обтянута кожаным комбинезоном змеиной расцветки, который ничего не скрывал, а только подчеркивал каждый изгиб и каждую выпуклость невероятного тела. Богиня.
— Мама, это Адель, лунная колдунья. Она участвует в отборе. Адель, это моя прародительница, в этом мире ее знают под именем леди Э.
— Судя по тому, что она в твоем халате, ты уже выбран?
А голос какой! Низкий, глубокий, чувственный. Мне захотелось прикрыть глаза и слушать, слушать, слушать… Пусть даже она говорит гадости, а не комплименты, но только не замолкает!
Леди Э улыбнулась, тряхнула головой, и черные волнистые волосы рассыпались по ее плечам. Я завороженно следила за ней, чувствуя себя кроликом под взглядом удава. Мне никогда не сравниться с этой женщиной.
— Она красивая. — Леди Э подошла ближе, и я почувствовала аромат терпких цветочных духов. — И невинная. Сильная. Гордая. Юная.
Демоница склонила голову набок, ощупывая меня взглядом. Чувство, словно меня раздели, даже кожу содрали, взвесили, изучили и отпустили. А вот с каким вердиктом? Мне надо было что-то сказать, но в горле пересохло, и все слова выветрились из головы. Я не могла поверить, что стоящая передо мной женщина не плод моего воображения!
