— Вот уж не знаю, чему верить! Столько всего происходит!
Мишель поморщилась, и Жозеф поспешил перевести разговор в другое русло:
— Лучше скажите, ребятки, с какой радости вы устроили сегодня эту комедию.
— Снова здорово! — театрально простонал Костя, а Влад сердито покраснел:
— Комедию?! Неужели ты не понимаешь…
— Я все понимаю! — прервал его тот, подняв раскрытую ладонь. — Но вы должны научиться владеть собой…
— Ах, владеть собой! — взбешенно прошипел парень и, не в силах бороться с клокочущим в душе гневом, вскочил на ноги. Еще немного — и ярость прорвется наружу, сминая чахлые заслоны самообладания, и тогда никто, включая Николя с его садистскими склонностями, не остановит смертельную лавину ненависти… Владу было почти безразлично, услышат ли его. Пускай слышат! Пускай поднимутся сюда… Пускай пытают — а он будет смеяться им в лицо, смеяться до последней секунды, даже если придется истечь кровью!
— Немедленно сядь и успокойся! — приказал Жозеф.
Однако Влад пропустил его слова мимо ушей — впрочем, говорил он по-прежнему вполголоса, хотя на это и уходили колоссальные усилия.
— Ты трус! Ты трясешься за свою никчемную жизнь и позволяешь мучить ни в чем не повинных людей! Или сам тоже принимаешь участие в этих забавах? Весело, наверно? Какая-то война, не понятно с кем и зачем… Вы нас спросили, хотим ли мы участвовать в ней, этой вашей войне? За каким чертом она нам сдалась?! Травите нас зеленой мерзостью, а сами наслаждаетесь деликатесами!
Он умолк, хрипло дыша и пытаясь успокоиться. Словарный запас иссяк, но желание убить кого-нибудь так и не исчезло. Влад смотрел на побледневшего Жозефа и кусал губы, удерживаясь от воя. Вот бы иметь под рукой старинный сервиз, каким наслаждением было бы разбить хрупкие фарфоровые чашечки и блюдца, а после еще и потоптаться по переливающимся осколкам!
Лицо Жозефа напряглось, на лбу выступила испарина. И все-таки страж молчал.
Зато заговорила Мишель. Подскочив к Владу, она затрясла перед его лицом сжатыми кулачками.
— Как ты смеешь?! — гневно прошептала она. — Ты хоть представляешь, как он рискует, помогая нам?!
— Спасибо за поддержку, Мишель, родная. Я сам могу за себя постоять, — заговорил, наконец, Жозеф и перевел взгляд на Влада. Губы его искривила ироничная полуулыбка. — Итак, отвечаю на твои претензии по порядку. И просьба не перебивать. Да, я трясусь за свою жизнь, потому что для меня, Роберта и Николя смерть действительно окончательна. Но, согласись, я умею справляться со своими страхами хотя бы отчасти. И, разумеется, сейчас (подчеркиваю — сейчас!) не принимаю участия в садистских развлечениях Николя. Что же касается войны… Как ни странно, вы все когда-то согласились на данную затею — всех вас спрашивали.
— Бред! — выпалил Влад. — Ни я, ни Костя не могли на такое согласиться!
— Точно, — кивнул притихший Костя.
— Тем не менее… Впрочем, дело ваше. Можете не верить. Что это меняет?
Влад потряс головой, словно подобное движение могло привести мысли в порядок. Ярость понемногу утихала, сменяясь растерянностью.
— А почему бы не устроить бунт? — весело предложил Костя.
Жозеф с горечью рассмеялся:
— Есть кое-кто пострашнее Роберта и Николя, ребята.
— Неужели? — вскинул брови Влад, недоверчиво прищурившись. — И кто же этот кое-кто?
— Хозяин. И, прошу, не задавайте о нем вопросов. Любой бунт он в момент остановит. Ему немногие могут противостоять.
— А ты можешь? — робко осведомилась Мишель.
— Я? — печально повторил Жозеф. — Хотелось бы выглядеть героем в твоих глазах… сказать — мол, да, я могу противостоять ему. Но на самом деле я — его раб. Так же, как Николя и Роберт.
Мишель неслышной тенью скользнула к нему; встав на цыпочки, ласково провела кончиками пальцев по его щеке и нежно шепнула:
— Ты тем более герой, раз помогаешь нам, не смотря ни на что.
Выражение лица Жозефа сделалось непривычно-умильным. Костя, не сдержавшись, прыснул, и Мишель поспешно отскочила от длинноволосого брюнета и вновь устроилась на холодных плитах. Влад же внезапно испытал раздражение.
— И все-таки, Жозеф, пойми, мы не можем оставить все как есть! Нам нужно вырваться отсюда!
