Как явствует из текста летописного сообщения под 6691 г., речь шла о возведении новой постройки («…созданѣ ей бывши Стославомъ Всеволожичемь…»), а не об обновлении старой[616]. Следовательно, Васильевская церковь, возведенная в 996 г., имела другое местоположение, вероятнее всего, в пределах «города Владимира».
Анализ полевой документации раскопок В.В. Хвойки 1907 г. дал основание Д.Д. Ёлшину предположить, что сооружение, открытое в 50 м к западу от северо-западного угла Десятинной церкви и в 30 м от северо-восточного угла галереи «западного» дворца, является остатками не светской, а культовой постройки[617]. По информации А.А. Спицына, сделавшего в свое время выписки из дневников В.В. Хвойки, в раскопе 17 был вскрыт слой камня со следами извести, который исследователь принял за мастерскую по обработке камня[618].
Опубликовавшая эту информацию Г.Ф. Корзухина предположила, что слой камня, скорее всего, являлся развалом монументального каменного сооружения[619]. В раскопе № 21 была выявлена стена из бороздчатого кирпича, датируемого не ранее XIII в. В кладке был отмечен вторично использованный тонкий квадратный кирпич конца X в. (на основании этого Г.Ф. Корзухина предположила, что здание было ремонтировано в XIII в.). На соседнем участке № 20 Хвойкой были выявлены «…фундаменты какой-то гражданской постройки, прикрытые сверху двумя сплошными повалившимися один на другой слоями штукатурки, обрушившейся вместе со стенами здания. Лицевая сторона этой штукатурки оказалась украшенной богатой фресковой росписью»[620]. Дополнительная информация из дневников Спицына говорит о том, что на фресках были «…изображения нескольких человеческих фигур в натуральную величину» и орнамент[621]. На мой взгляд, следует согласиться с мнением Ёлшина, что «…фигуративный характер фресок может также указывать на то, что постройка была не аналогичной светским, а представляла собой культовую постройку, возможно небольшую церковь»[622].
На мой взгляд, есть основание рассматривать остатки этой постройки как следы той самой церкви Святого Василия, которая была возведена в 996 г. Полная идентичность строительных материалов из развалин постройки материалам Десятинной церкви является серьезным аргументом в пользу подобного предположения.
Кроме того, археологические исследования детинца не дают, на наш взгляд, оснований утверждать о наличии свободного пространства вдоль улицы Десятинной и к северо-востоку от нее, где С.Р. Килиевич размещала «великий двор»[623]. Здесь исследовательница, как мне представляется, вошла в противоречие с результатами собственных исследований: в ходе раскопок в 1970–1980-х гг. вдоль улицы Десятинной выявлена плотная застройка территории жилыми комплексами XI–XIII вв.[624]
Эти обстоятельства противоречат свидетельствам летописи об обширности «великого двора», на котором устраивались конные состязания[625]. Косвенным свидетельством в пользу локализации «великого двора» у стен Софии могут рассматриваться остатки обширной светской постройки, датируемой концом XI — началом XII в., которые расположены неподалеку от Ирининской церкви. Не исключено, что перед нами остатки княжеской резиденции XII в.[626]
Суммируя все наблюдения, хотелось бы сказать, что рассуждать о переносе места проведения вечевых собраний к сакрально значимому центру города — резиденции князя и собору Святой Софии после 1068 г. преждевременно сразу по нескольким причинам.
Во-первых, княжеская резиденция близ Софии («княж двор», «великий двор» или «двор Ярославль») возникает не раньше первой половины XII в. Во-вторых, к этому же времени относится появление практики вечевых собраний близ Софии, включая торжественное «посажение» князя на стол. Эти обстоятельства действительно говорят о возрастании роли веча и изменении его статуса. Но произойдет это только в эпоху Мономаха. В 1068 г. был сделан важный, но всего лишь первый шаг в деле превращения киевской политии в самостоятельный субъект политических отношений.
