От Русской земли к земле Киевской. Становление государственности в Среднем Поднепровье в IX–XII вв. - страница 62

Свидетельства о митрополитах вне Киева не остались без внимания историков, трактовки этих фактов весьма многообразны. В начале XX в. М.Д. Приселков высказал мысль о том, что учреждение Переяславской митрополии было акцией византийского правительства императора Михаила VII Дуки (1071–1078)[637]. Гораздо позднее историк вернулся к этому вопросу с учетом данных о черниговском Неофите (которые, по всей видимости, не были известны ему в 1913 г.), предположив, что введение еще двух митрополий на Руси, кроме киевской, было обусловлено появлением на свет триумвирата Ярославичей[638]. Эта идея получила дальнейшее развитие в трудах А. Поппэ, В. Водова и Я.Н. Щапова, согласившихся с идеей Приселкова о том, что появление «титульных» (по определению А. Поппэ) митрополий связано с соправительством Ярославичей[639]. Опуская здесь вопросы, связанные с асинхронностью свидетельств существования черниговской и переяславской митрополий, хотелось бы подчеркнуть, что на пространстве 1072–1085 гг. факт существования трех русских митрополий не вызывает сомнения.

Это лишний раз подчеркивает возвышение статуса Чернигова и Переяславля и их стремление к автономии от Киева. С учетом того, что сакральный статус Киева как города-митрополии был основой его доминирования, появление митрополий (даже и титульных) в двух других городах Русской земли означало подрыв киевского домината в Южной Руси в целом. Киевская община как могла противилась тенденциям к расчленению волостной территории, окончательному и бесповоротному выделению Чернигова и Переяславля в самостоятельные политии.

В результате всех вышеописанных событий к концу 1070-х — началу 1080-х гг. в Русской земле сложилась следующая ситуация. С одной стороны, возвышающаяся община Чернигова стремится во что бы то ни стало освободиться от доминирования Киева, делая ставку на потомков Святослава Ярославича. С другой стороны, киевляне, опираясь на поддержку князя Всеволода Ярославича, стараются не допустить падения киевской гегемонии в Русской земле и, следовательно, распада мультиполитии.

Гибель Изяслава Ярославича в 1078 г. окончательно утвердила Всеволода на киевском столе. Как последний представитель первого поколения Ярославичей, Всеволод получил уникальный шанс воплотить в жизнь завещание отца как своеобразный «политический проект» киевского сеньората.

Чтобы данное утверждение не выглядело голословным, попробую проиллюстрировать свою мысль, обратившись к конкретному материалу.

Основной точкой активности политики Всеволода после смерти его брата Изяслава стало Черниговское княжение. Напомню, что после переговоров с вернувшимся из Польши Изяславом Всеволод не стал возвращаться в Переяславль, предпочтя сохранить за собой черниговский стол[640]. Олег же, по свидетельству ПВЛ, был у Всеволода в Чернигове[641]. Вероятнее всего, Олег Святославич предпринял попытку добиться отчего стола, но его действия не увенчались успехом, о чем говорит его бегство от Всеволода в Тмутаракань.

Дальнейшие события также представляют для понимания политики Всеволода несомненный интерес. На протяжении 6587 (1079) г. произошли события, касающиеся двух Святославичей: Романа и Олега. Роман, по свидетельству ПВЛ, пытался чего-то добиться от Всеволода при помощи половцев, однако благодаря усилиям киевского князя «…створи миръ с Половци». В итоге «…и възвратисѧ Романъ с Половци въспѧть [и] бъівшю ієму оубиша и Половци мсца августа в днь». Практически сразу же летопись сообщает о том, что Олега Святославича «…емше [Козаре] поточиша и за море Цсрюграду»[642].

Это обстоятельство вкупе с гибелью Глеба Святославича[643] заставляет предположить определенную закономерность в данных действиях: на протяжении года с политической сцены сошли (в двух случаях — безвозвратно) трое из претендентов на черниговский стол. Таким образом, к началу 1090 г. ни одного из потомков Святославичей (за исключением, может быть, Давыда[644]) в пределах Русской земли не осталось. К этому моменту распределение столов в Русской земле выглядело следующим образом: сам Всеволод княжил в Киеве, Владимир Всеволодович — в Чернигове, а Переяславль, вероятнее всего, оставался в руках Ростислава Всеволодовича