— Пусти, Маньяк, — шипела женщина, и только по голосу Константин признал Baccy.
«Она же мертвая, — мелькнуло в голове. — А как тут оказалась? Или ведьмак ошибся с диагнозом?»
Но услужливая рука князя уже сама собой метнулась, чтобы перекреститься, ибо никакой ошибки тут не было — стоящая у крыльца Васса и впрямь была мертвой. Это Константин понял, едва она обернулась на подозрительныи шум за спиной. Живые так не стоят, не говорят и… не смотрят.
— И ты тут? — с какой-то непонятной горечью в голосе спросила ведьма.
Не зная, что ответить, Константин только смущенно пожал плечами. Мол, так уж получилось.
Завидев подмогу, Маньяк тем временем стал медленно спускаться по скрипучим ступенькам с высокого крыльца.
— Уходи, неразумная, — сухо посоветовал он ей. — Тебе ж ведомо, что я посильней тебя буду.
— Посильней живой, — возразила женщина, — но не мертвой, — и упрекнула ведьмака: — Сам же мне говорил, что для убивцев нет твоей защиты, а ныне почто в заступу кинулся? Ведаешь ведь — по ее да тиуна наущению запалил меня колдун. Отдай мне их.
— Ежели так все было, как ты сказала, — вступил в разговор Константин, — то их княжеский суд покарать должен.
— А будет ли он? — насмешливо усмехнулась Васса.
— Коли сама сейчас со двора уйдешь и мысли о мести оставишь — будет. В том я тебе роту дам, — твердо ответил Константин.
— Так-то оно так… — засомневалась женщина и вдруг стремительно метнулась в ноги ведьмаку.
Тот, не успев отбить внезапное нападение, потерял равновесие и кубарем покатился вниз, выронив оглоблю из рук и в кровь разбивая лицо о ступени. На беспомощное распростертое тело разъяренной тигрицей кинулась Васса.
Лихо оседлав неподвижно лежащего Маньяка, она победоносно выкрикнула, зло скаля рот в сардонической улыбке:
— А когда свой суд, а не княжеский, то оно понадежнее будет, — и склонилась над беззащитной шеей.
— Не трожь его, — позабыв про боль в ноге, бросился на выручку товарища князь. — Он же тебя от мук избавил.
Васса подняла взгляд.
— Он же помог тебе, — продолжал Константин. — Честно помог. От души.
— Я за то ему оборотня освободила, — глухо пробормотала она.
— Но роту ведь не дала, — попрекнул Константин.
— Мой грех — мой ответ. Я за чужими спинами, как тиун поганый, николи не пряталась, — и предупредила князя, заметив, что он медленно двинулся вперед: — Стой, где стоишь. Шаг ступишь, я ему вмиг горло раздеру. Веришь?
— Верю, — кивнул Константин, остановившись в десяти шагах от Вассы. — И что доброй была — верю. Иначе и меня бы не пожалела тогда в избе с этим поцелуем. Тебя жизнь озлила.
— Люди, — поправила женщина.
— Пусть так, — махнул рукой Константин. — Пусть люди. Но ты всегда по делам их им и платила. За добро злом никогда не воздавала.
— А я зрила это добро? — вдруг вскрикнула она с надрывом в голосе.
— А поцелуй мой? — понизил голос Константин.
— Коего не было, — изогнулись в горькой усмешке губы ведьмы.
— Хочешь, прямо сейчас поцелую?
— Это ты из-за него, — мотнула Васса головой. — То не от души будет, а в оплату.
— А ты проверь, — предложил Константин. — Отойди от него и подойди ко мне. Тогда у меня нужды не будет платить тебе, но я все едино тебя поцелую, — отчаянно тряхнул головой князь.
— Ну, гляди, коль обманешь, — медленно произнесла Васса и… встала.
Не отрывая взгляда неживых глаз от лица Константина, мертвая ведьма шагнула к князю.
— Не сробеешь? — шепнула покойница.
Ноздри ее хищно подрагивали в такт медленным шагам. Остановившись в метре от князя, она, все так же не отрывая от его лица взгляда своих безумных шалых глаз, взирающих на Константина из страшных глубин иного мира, спросила:
— Неужто ради него и на это пойти готов?
— Нет, — твердо ответил Константин.
Сердце бухало в его груди, как кузнечный молот. Побелевшее лицо покрылось капельками холодного пота, но он продолжал из последних сил стараться выглядеть спокойным и невозмутимым, насколько это вообще было возможно в таком положении.
— Нет, — повторил он сурово. — Не ради него. Ради тебя, Василисушка.
— Как?.. Как ты меня назвал? — растерянно переспросила ведьма.
— Василисушка, — повторил Константин, не понимая, в чем дело.
