— Да три, от силы четыре.
— Три дня, не больше. Согласен, но с условием, что через твой Веселый лес только ночью пойдем.
— И не боишься? — вытаращил глаза Маньяк.
— Сказал же, что нет. Значит, завтра поутру и поедем.
— Токмо до рощицы, — предупредил ведьмак. — А там коней стреножим и чрез лужок аккурат к лесу выйдем. А то ведь в Веселом больно коней не любят. С ими, да еще ночью, чрез Веселый соваться — лучше сразу самому в домовину залезть.
— Хорошо, — согласился Константин и на это условие. — Но гляди, Маньяк. Если ты мне там ни одной ведьмы и ни одного колдуна не покажешь…
— Как это не покажу, — возмутился ведьмак. — Там одна Васса чего стоит. Ох и зловредная баба. Опять же колдун матерый. Я с ним сколь годов ведаюсь. Я с ним бывалоча…
— Я спать пошел, — оборвал его воспоминания Константин. — Завтра рано вставать.
Небольшое сожаление у него, конечно, оставалось. Пропали выходные, как есть пропали. С другой стороны, любопытство разбирало — какими его чудесами Маньяк угостит? И вообще, что это за ведьмы такие и чего они там могут? За всю свою жизнь ему пока что так и не довелось хоть с одной пообщаться. Посмотреть бы — как они выглядят.
Вот про Веселый лес ему почему-то особо не думалось. Ну чего там-то необычного может быть: змеи кишмя кишат, зайцы из кустов на людей прыгают или медведи на деревьях гнезда вьют? Может, и имеются какие-нибудь необъяснимые аномалии, но это такая ерунда, а вот ведьмы — это и впрямь интересно…
* * *
— И ежели что, — на ходу инструктировал ведьмак постоянно зевающего князя, когда они, оставив коней у рощицы, уже вовсю топали по лужку, держа курс на чернеющий неподалеку лес. — Так ты не забудь, что ты братан мой, а ко мне заехал, дабы гривны поделить, что нам с тобой от деда достались. Ты взял с собой гривны-то? — Маньяк даже остановился.
Константин в ответ красноречиво похлопал себя по вместительным карманам, которые в ответ откликнулись чем-то мелодичным.
— И сколько там их звенит? — поинтересовался напарник князя.
— Десяток прихватил. Или больше надо было? — встревожился Константин.
— С ума сошел, — даже замахал руками Маньяк. — За глаза хватит. И того много.
Черная полоса леса постепенно становилась все ближе и ближе, неуклонно продолжая увеличиваться в размерах. Покосившись на нее, а затем — с опаской — на своего притихшего спутника, ведьмак решил слегка приободрить его перед предстоящим испытанием. За себя-то он не боялся — хаживал уже через него и не раз, когда днем, но чаще именно ночью, а вот князь мог по первости и глупостей натворить. А глупость в Веселом лесу особого сорта. От обычной она тем отличается, что первая зачастую может и последней стать. То есть допустить человек ее мог лишь один раз. Вторую попросту некому делать будет.
Откашлявшись, — не мастак он добрыми словами кидаться, ох не мастак, — Маньяк прервал затянувшуюся паузу:
— А ты ничего, сойдешь. Я тебе давно хотел это сказать, да все забывал как-то. Хоть и князь, а не дурак. И щедрый, и на шутку обиды не держишь, и сам за словцом острым в калиту не лезешь. Да и злость у тебя имеется, ежели надо. А что не ведаешь многого, так то никому не дано. На то у тебя я есть. Обучу, ежели что. Годишься в Веселый лес.
— Благодарствую на добром слове, — улыбнулся Константин, не зная, что еще ответить.
— Во-во, — вновь обрадовался Маньяк, — и нос не дерешь, и на правдивое слово обиды не таишь.
— Ты мне зубы не заговаривай, — засмеялся Константин.
— Это как? — даже возмутился Маньяк.
— А так. Проблуждаем в лесу до рассвета, а потом скажешь — ах, — князь комично прижал руки к груди, — опоздали, мол, мы, а посему не могу я тебе всех его чудес показать.
Ведьмак в ответ лишь хмыкнул:
— Все шуткуешь, княже.
Бодрое настроение спутника одновременно и радовало, и настораживало Маньяка. Смелость, конечно, всегда хороша, но только ежели в меру. Излишняя же порой может еще худший вред принести, чем трусость. Значит, надо бы ее пригасить как-то.
— Лучше моли бога, чтобы ты и впрямь всех его чудес не узрел, — проворчал ведьмак. — Лета твои молодые еще, а седина допрежь сроку никого не личила
