«Стало быть, так, — разочарованно подумал хартофилакс. — Ну что ж, эту партию ты выиграл. Нужно идти на попятную, но и перечить императрице тоже не надо бы. Что же делать? Ага! Кажется, есть у меня такая возможность».
— А почему для высокородного Иоанна Ватациса так важна жизнь и здоровье этого русича? — осведомился он, собираясь с мыслями.
— Да плевать я хотел и на его жизнь, и на его здоровье, — досадливо отмахнулся тот. — Но он обещал положить к моим ногам Константинополь — вот что мне важно. И еще одно. Я уже встречался кое с кем из купцов, что бывают в его краях. За последние полгода князь Константин, который послал сюда этого отца Мефодия, увеличил пределы своих владений раз в пять. Выходит, он и впрямь силен, а значит, действительно может помочь.
— У тебя очень старые сведения, сын мой, — снисходительно пояснил отец Герман. — Купец, который вернулся из Руси совсем недавно, сообщил иные новости, более неприятные. У твоего князя Константина скопилось слишком много врагов, и сейчас они готовятся напасть на него. Думаешь, он устоит?
— Хотелось бы верить, — упрямо ответил Ватацис.
— В мирских делах вера не нужна. Порой она даже вредит, — поучительно заметил хартофилакс. — Давай поступим наверняка и зададим этот вопрос… времени. Мне кажется, что в ближайшие полгода или год там все должно разрешиться. Если этот князь и впрямь так силен, то я поступлю по-твоему. Если же нет, то тогда ты не будешь мешать моему общению кое с кем в говорливой келье.
— Ну что ж, — мотнул головой в знак согласия Иоанн. — Почему не подождать.
Они улыбнулись друг другу, как люди, ставшие союзниками, пусть и временно. Ватацис более широко и открыто, зато отец Герман — мягко и вкрадчиво.
А решение дальнейшей судьбы отца Мефодия вновь откладывалось на неопределенное время. И его общение с умелыми подручными хартофилакса в разговорчивой келье тоже.
Глава 1
Сам погибай, а половцу помогай
Как вольность, весел их ночлег
И мирный сон под небесами.
Между колесами телег,
Полузавешенных коврами.
Горит огонь; семья кругом
Готовит ужин: в чистом поле
Пасутся кони…
А. С. Пушкин
Весна 1219 года выдалась на Руси ранняя. Весь февраль морозы стояли, хотя и не ахти какие, в меру, но зато без слякотных оттепелей. Едва же миновала первая половина марта, как навалилась такая теплынь, что хоть иди и загорать ложись прямо на высокой многоскатной крыше княжеского терема. Одна беда — не принято это в XIII веке на Руси. К тому же и дел у князя слишком много, не очень-то на солнышке понежишься.
Пока затишье вокруг, можно из Рязани и отлучиться на месячишко. Самое времечко, чтобы воспользоваться советом старого волхва и податься в низовья Дона, а там приготовить все необходимое для рязанских французов, как Константин в душе называл переселенцев.
Опять же им не только дома понадобятся, но и времянки. Им ведь и семена для посева нужны, и со скотом подсобить надо. С одной стороны, присутствие самого князя вроде бы не обязательно. С другой же…
Ну, вот кому лучше всего о покупке тех же лошадей договариваться с местными половцами, как не Константину? Благо низовья Дона и вообще все Лукоморье[30] считались территорией половецкой орды его шурина, Данилы Кобяковича, с которым у рязанского князя был не просто мир, но даже что-то типа дружбы. Разумеется, в тех пределах, в каких она вообще возможна между русским князем и половецким ханом, у земледельца с кочевником, у леса со степью.
Во всяком случае, Данила уже дважды помогал Константину — и из неволи князя выручал, когда он попал[31] в полон к родному брату Глебу, и даже своего соседа, хана Юрия Кончаковича, всячески уговаривал прошлым летом не идти на Рязань.
Правда, в среднем течении Дона владычествовали другие орды, но Константин потому и решил отправиться так рано. Расчет его был прост: пока паводок не спадет, ни один степняк к раздувшимся от половодья рекам ни за что не сунется. Да и потом, после того как вода спадет, тоже не сразу пойдут, а выждут немного. Половец без коня — это не воин и даже не совсем человек, а лошадь по непролазной весенней грязи гонять глупо. Вот подсохнет малость, тогда можно будет и поближе подойти.
