– Да, – сглотнул я, предчувствуя неладное.
– Нам известно, – с небольшим арабским акцентом произнёс немолодой голос, – что ты работаешь по одному хакеру. Не дай ему умереть.
– Это невозможно. Вопрос вышел на серьёзный уровень. По её следу иду не только я.
– Жить хочешь?
Вопрос застал меня врасплох. Я знал, что внезапному заказчику ничего не стоит сдать меня. И тогда «свои» припомнят мне нелегальную работу на врагов Системы.
– Шантаж, да? А как же наш уго…
– Они просто убьют её. Мы не можем помочь, поскольку не знаем, где она. Найди её для нас.
– Легко сказать. Но как сделать?
– Придумай. Когда загонишь её, подстрой всё так, чтобы она смогла уйти. Или убей кого-то вместо неё.
– Ты ставишь меня в опасное положение.
– А кто выбрал такую работу? Не сам?
Я помолчал немного. Затем спросил:
– Скажи, кто она на самом деле? Чтобы было легче найти её.
– Тебе ни к чему знать. У нас своя информация, и мы используем её, чтобы выйти на след. Иди по уликам, которые даются Системой. Нам нужна уверенность в том, что ты не убьешь хакера, если доберёшься первым. Обставь дело, как надо: пусть она найдёт правильный путь.
– Выбора нет?
– А когда он был? Её жизнь в обмен на твою. Мы даже заплатим. В два раза больше обычного.
– Негусто.
– Сколько стоит твоя жизнь.
Нежданный заказчик оборвал разговор. Я положил трубку, из которой доносились гудки.
«Попал», – опустился на койку и потянулся к бутылке. Отпил из горла. Следовало хорошо обдумать положение. Хреновое, надо сказать, положение. Ясно, что девчонка связана с исламистами.
Или нет, просто интересует их в данный момент. С целью «посотрудничать».
Этот заказчик, чаще всего, давал задания, связанные с электронными делами. Беседы с людьми из компьютерных фирм, уговоры, угрозы, подставы. Перемещение носителей информации и нужных лиц в обход границ. Не знаю, как я вляпался в такое. Случилось один раз, потом второй. А остановиться невозможно. Оглянуться не успел – и уже на крючке у исламистов. Они платят и улыбаются себе в бороду, зная, что тебе не соскочить. Они берегли мою жизнь для особого, единственного случая.
Я знал, что такой момент рано или поздно наступит. Они потребуют гораздо большего, угрожая отправить собранный компромат кому надо. И выбора больше не будет. Двойные агенты плохо заканчивают.
Согласно информации, полученной от Системы, девчонка была ответственной за внедрение чужеродных блоков информации в «Обсидиановый остров». Предположительно, с целью организации системы нелегальной зашифрованной связи. То есть опять всплывала тема электроники, которой обычно интересовался тайный заказчик. Прояснялось немного.
Она ввязалась не в то дело и вызвала серьёзный переполох. Что же она натворила? Кто она на самом деле?
Ситуация с поиском беглянки вышла из-под контроля. Теперь надо держаться осторожно. Не отсекая возможностей, которые ещё оставались. В Системе пока не знают о моих делах с исламистами – раз уж я жив. Система даёт информацию и доверяет её реализацию.
Будем надеться на то, что удастся подстроить смерть беглянки, не порвать окончательно с Системой, не расстроить моих «друзей» из Уммы. Не подставиться. Совместить несовместимое.
Из головы не выходила та «таксистка». Куратор. Не удивлюсь, если она будет виться над делом, как хищная горгулья, выжидая ошибки.
* * *
Частный вертолёт нёс меня сквозь густые облака в обновлённый Аушвиц[14].
Я держал в руках рекламный буклет Освенцима[15], как иногда называли данный комплекс. Хороший, профессионально сделанный буклет.
Кто бы мог подумать, что эта индустрия поднимется так быстро: станет высокорентабельной, с минимальными сроками окупаемости проектов, привлекательной для частных инвесторов.
Комплекс частных тюряг на территории бывшего концлагеря возвели на средства, обеспеченные монополией на торговлю релаксантами. Забавно, но часть денег пошла на организацию центра для трудового перевоспитания наркоманов.
Затея с частными исправительными учреждениями имела вполне приличную современную вывеску – «качество управления человеческим капиталом». Это так модно. Умные и красивые слова в красивом и умном порядке. Здесь умели снижать себестоимость до уровня, когда местная продукция становится конкурентоспособной с латиноамериканской и азиатской.
