– Пусть нас не смущает история этого места, – добавил он от себя. – Технологии изменились, и мы не повторим прошлых ошибок.
Стоявшие на трибуне люди принялись хлопать в ладоши, и постепенно толпу перед воротами в Освенцим захватили аплодисменты.
– Моя невеста завершит церемонию разрезанием ленточки, – сказал молодой человек, приобняв кукольного вида блондинку. Парочка стала спускаться с трибуны.
Мне захотелось посмотреть на ЭТО, и я с удвоенной силой заработал локтями. Не обращая внимания на возмущённые возгласы гостей церемонии, пробрался к ограждениям, созданным из цепи охранников.
Между плеч рослых подтянутых ребят, которым так шла традиционная немецкая форма, открывалась нереальная картина. Сквозь туман виднелись тюремные бараки и цеха. Ворота с чугунными завитками открыты настежь.
Распахнуты как объятья.
Однако броситься в них пока нельзя. Мешают статные евро-эсэсовцы и гламурная нежно розовая ленточка, что едва не трепещет от движения воздуха. Вот к ней приближается красивая пара. Блондинка и приобнявший её за талию респектабельный современный молодой человек.
Мне захотелось достать кинокамеру, чтобы запечатлеть ЭТО. Но камер вокруг хватало. Значит, фотографии и записи найдутся в сети. И тогда не отвертеться. Это действительно имело место. Это наша жизнь.
Под бурные аплодисменты и возгласы они разрезали праздничную ленточку, взяли себе по кусочку на память. Эсэсовцы разомкнули строй, и толпа хлынула в раскрытые объятья ворот Освенцима.
Человеческая река понесла меня вперёд. Я только успел взглянуть на подновленную надпись над воротами: «Демократия превыше всего»[18].
Сразу на территории поджидали встречающие лица, сортирующие гостей по интересам. Экскурсия в цеха – налево, пресс-конференция – прямо. Кто за сувенирами – просим в туристический автобус с комфортабельными авиационными креслами.
Я заметил менеджера лагеря, который держал табличку с моим именем. Вот же сволочь, а? Придумал тоже – табличка с именем.
Мне не хотелось афишировать своё появление здесь. Мало ли что. Я подошёл к умнику и постарался посмотреть на него так, чтобы он пожалел о встрече. Вроде получилось. Находившийся навеселе манагер опешил. Я взял его за отвороты пиджака:
– Чтобы не упал. Табличку спрячь.
Менеджер, быстро ставший понятливым, порвал бумажку с именем, а обрывки сложил к себе в папку.
– Тут недалеко, – как ни в чём не бывало сказал он. Попытался сказать.
– Пойдёмте, – мои эмоции поутихли.
Мы молча шли вдоль лагерного забора. Мимо колючей проволоки, венчающей серые бетонные плиты, мимо сторожевых вышек и торчащих из тумана касок охранников. Мне казалось, что они напоминают харизматичные stahlhelm… Интересная штука – прошлое. Как колесо. Катится, вращается.
Мимо прошли нескольких манекенщиков, которые спешили на шоу.
– Демонстрация рабочей формы заключённых, – менеджер лагеря перехватил мой взгляд. Он так и сказал – «заключённых». Честно и откровенно.
– Что у них на щеке?
– Псевдотатуировка. Вшитая микросхема, оптико-реактивная тату. Совершенно безопасно для здоровья.
– Не сомневаюсь.
– Вы не подумайте, ничего такого… Татуировки есть даже у нас, – менеджер приподнял рукав пиджака, оголил запястье.
– Там ничего нет.
– Видна только в ультрафиолете. Хотите посмотреть? У меня есть фонарик.
– Нет. Поверю.
Мы помолчали немного. Перешли через железнодорожные пути и направились к малоприметному зданию, что проступило сквозь туман.
– Много заключённых?
Менеджер ответил не сразу:
– Их пока нет в лагере. Комплекс только открылся.
– Да ладно вам. Вы знаете, какой вопрос будем обсуждать. Вопрос о беглянке.
– Хорошо, – хмыкнул менеджер. – Раз сегодня день открытых дверей, и секретов нет… Предупреждаю, по документам всё в рамках закона. Наши бумаги будто из стали.
Продолжения не последовало, и мне пришлось снова спросить:
– Что производят заключённые?
– Всё подряд. Практически полный перечень продуктов ЕС. В опытных цехах освоены базовые технологии. Мы как промышленность и профсоюзы ЕС в миниатюре. Дело за увеличением объёмов. Нужно расширяться.
Мы зашли в здание. Обычное административное здание с вывеской «хозблок 2». Чистенькое. Без изысков. Со скромными цветами в горшочках на подоконниках.
