Однако подобрать слова для ответа долго не удавалось. Раздражало то, что двойник старался говорить моим голосом. Он мастерски копировал интонации. Даже сквозь хрип динамика слышался именно мой голос.
– Да никак. Случайное такси. Дождь. Темнота. Дешёвый номер отеля.
– Звучит как приговор.
– В смысле?
Мой двойник не ответил.
– Ты о чём вообще спрашивал? – я снова задал вопрос.
– Хочешь сказать, ничего не изменилось? Ты сдался?
– А что можно противопоставить Системе? Ничего.
– Кроме того, что у тебя внутри.
– Дурак, – привычно отреагировал я. – Сказочный дурак.
Затем немного помолчал, размышляя над сказанным альтерЭго. Его слова отдавались внутренним голосом:
– Тогда ты умер. Просто двигаешь ногами по инерции. Втягиваешь воздух. А время уходит. Как стекают с окна последние капли.
С улицы послышался вой приближающейся сирены. Однако патруль проехал дальше. Я посмотрел на окно, с которого стекали две-три капли прошедшего дождя, и внутри что-то шевельнулось. Необычное болезненное ощущение – там, где должно находиться сердце.
– Посмотри на себя, – сказал двойник. – Туда.
– Куда? Ты о… – я покосился себе на грудь. Но ничего не разглядел. – Там ничего нет.
– Потому что так лучше?
– Легче.
Затем произошло нечто странное. На улице подул сильный ветер. Ветви деревьев склонились к окну, и внутрь комнаты проникли странные тени.
Там, где должно находиться сердце… показался сжатый комок тени, перечёркнутый полосками решёток жалюзи.
– Это моё сердце? – тихо прошептал я. – Скажи мне.
Двойник не ответил.
– Твои мысли, – продолжил мой голос, – самообман, утопия. Как ты можешь верить… если уже видел правду?
– Это чужая правда.
– Но все же правда… Она везде. От неё не скрыться. Не сбежать.
– Ты часто заглядывал в глаза людей?
– Нет.
– Не здесь, а там, в «Обсидиановом острове».
– Да. Иногда.
– Они наивные и красивые. Наполненные… собственной жизнью. Когда служишь не чужому диктату, а своим чувствам.
– Это самообман. Красивая ложь.
– Она защищает тебя от реальности. Иначе реальность сломает тебя. Ты станешь её слепым орудием. Опустошённой оболочкой, куда вселится её диктат.
– Люди не станут роботами.
– Уже стали. Вы просто привыкли к этому.
Мне захотелось ударить своего двойника. Побольнее. Обиднее. Вот только его здесь нет. Он в сети. Он набор цифр. «Один, ноль, один, ноль». Здесь звучал лишь голос… так похожий мой, пусть и искажённый помехами.
Я понял, что этот разговор не имеет смысла. Как все предыдущие. И решил закончить его:
– Глупо бороться с реальностью.
– За собственную жизнь? Послушай, мечта создаёт силу из ничего. Она как философский камень, единственно возможное здесь волшебство. Реальность не имеет над ним власти, поскольку оно иррационально.
Я потянулся к клавиатуре.
– Ты… убьешь меня? – неожиданно спросил двойник. Как всегда, он наперёд знал о моих будущих поступках. Точно сам являлся мной.
– Да. Прости.
– Тогда хотя бы не трогай её.
– Кого?
– Лиан.
– Она только машина. Как ты.
– Настоящую живую Лиан. Помоги ей.
– Да пошёл ты.
Я заставил себя удалить альтерЭго, который вздумал учить меня… человечности. Искусственный интеллект, встроенный в профиль, был стёрт. Я посидел немного перед экраном, а потом удалил и сам профиль. Захотелось вернуться к выпивке. Бутылка оказалась полупустой.
Я очнулся, когда начал захлёбываться. Неслабый слой воды покрывал пол камеры заключения, которая находилась на одной из внутренних палуб. Видимо, во время отключки меня повернуло лицом вниз. Потоки воды свободно перекатывались под воздействием страшной качки. Вода ударялась в борт, поднимая высокие всплески.
Мне вдруг захотелось стать таким же, как она, и, не замечая решёток, вытечь из камеры. Пол здесь был плоским – значит, нас бросили не на самый низ. Который наверняка затоплен.
Сквозь расщелину между досками борта виднелось открытое море. Высоченные волны. Почти шторм. Мы плыли сквозь бурю. Меня везли сквозь бурю.
Со стороны наиболее тёмной области подпалубного помещения, что имела прямоугольную форму двери, веяло горящим деревом.
Из соседней камеры донёсся стон. Хлюпанье воды и звон кандалов. ас-Сенш. Он приподнялся и сел у борта.
