— Алло, мама? — В спешке она забыла закрыть дверь своего номера и вдруг увидела Стюарта, прислонившегося к косяку. Он стоял, взлохмаченный, разомлевший, полусонный, и смотрел на нее.
Девушка кинула на него сияющий признательностью взгляд и повернулась спиной, стараясь сосредоточиться на телефонном диске — звонок сорвался, и она снова набирала номер, тыкая в дырочки карандашом. Однако ей никак не удавалось забыть о массивной фигуре, которая маячила на пороге. Стюарт был одет просто — в голубой пуловер и темные свободные брюки. Синди немного застеснялась оттого, что сидит на кровати совсем неэлегантно, со скрещенными ногами.
— Синди?
— Да, мам, это я.
— Откуда ты звонишь? Мне показалось, оператор сказал, что звонок из Палмерстона.
— Да, все правильно. Я здесь уже два дня.
— Два дня! А что ты там делаешь? У тебя все в порядке, доченька?
Синди засмеялась:
— Мама, ну разве по моему голосу можно сказать, что со мной что-то случилось? Я просто приехала сюда по делам с мистером Ньюманом…
— С кем, с кем? — перебила ее мать.
— С мистером Ньюманом, это мой босс. — Синди чувствовала, как пристально смотрит на нее Стюарт, и этот взгляд уже начал смущать ее.
«Он наверное, решит, что я не стала писать или говорить маме по телефону про свою работу», — подумала она, очень недовольная.
— Мы сейчас в отеле «Пионер», ты знаешь — его недавно построили на шоссе Пионеров.
— И ты живешь вместе с этим мужчиной в отеле уже два дня?
Синди вспыхнула, ей стало жарко, потом холодно от тона, которым это было сказано. «Она подумала, что мы со Стюартом… Да нет, не может быть. Но она так сказала: «с этим мужчиной»…
— Мама! Ну что ты, о чем ты говоришь! — взволнованно начала Синди, совершенно забыв о присутствии Стюарта.
Он засмеялся и шепнул:
— Знаешь, последняя фраза прозвучала как-то двусмысленно…
Возмущенно посмотрев на него, девушка отвернулась и заговорила, нарочно прикрывая трубку рукой:
— Мистер Ньюман — владелец тех мотелей, которые сгорели на авеню Фитцгерберта. Ему пришлось срочно приехать сюда, чтобы уладить разные деловые вопросы в связи с этим пожаром, и ему нужна была моя помощь, я его секретарша.
«Вот подожди, я скоро приеду домой!» — подумала она, услышав облегченный вздох матери в трубке.
— Мистер Ньюман обещал мне, что если у нас останется время, мы сможем ненадолго приехать к вам в гости. Но если мы заедем к вам сегодня, не успеем до ночи добраться до Окленда. Вы не против, если мы останемся на выходные?
Возникла небольшая пауза.
Синди нахмурилась:
— Мам?
— И этот мужчина тоже приедет, Синди? Я даже не знаю…
— Да, мама. Я сейчас не могу говорить. Мы тебе все расскажем, когда приедем домой, — быстро перебила она мать, стараясь говорить веселым, беззаботным голосом. — Мы скоро выезжаем, чтобы успеть к ужину. Хорошо?
— Ладно, Синди. Потом поговорим. Жду тебя.
Синди медленно опустила трубку на рычаг.
— Ну как, все в порядке? — поинтересовался Стюарт.
— Да, все отлично! Нас ждут к ужину.
— Очень хорошо. Иди укладывай вещи, и двинемся в путь не откладывая.
Дорога вилась и петляла, поднимаясь вверх по пологому склону к Апити, затем еще выше — к Руагинскому хребту до фермы «Гавайи», и за каждым крутым поворотом открывалась холмистая, покрытая лесом местность.
Синди молчала всю дорогу, притворяясь, что не может оторваться от живописных видов, а на самом деле размышляя над тем, что сказала ей мать по телефону. С чего это она сделала такие выводы насчет нее и Стюарта? Почему она постоянно называла его «этот мужчина» и явно была против того, чтобы он остался у них на выходные?
Синди вздохнула. «Будем надеяться, что родители не заупрямятся и не выскажут своего недовольства, если он им не понравится, а мне кажется, мама уже твердо решила, что он ей несимпатичен. Ничего не понимаю».
Когда они выбрались из машины, которую Стюарт остановил на широкой утоптанной дорожке, ведущей к ферме, холодный ветер пронизал их до костей, и Синди усмехнулась про себя, услышав, как Стюарт негромко бормочет:
— Черт возьми!
Он взял чемоданы и вслед за девушкой двинулся к ферме. Дом был небольшой, но очень уютный и с любовью построенный в живописном окружении огромных садовых деревьев, серебристых берез, вишен и раскидистых австралийских акаций, которые покрывались яркими цветными пятнами весной и летом.
