Мое очередное recovery [16]в клинике пролетело, словно мгновение. Расставаться было страшно. Я задала Касе прямой вопрос и получила прямой, без экивоков, ответ. Да, моя возлюбленная выглядела хрупкой и слегка бестолковой, но позицию свою имела. Медсестра, как и я, мечтала выбраться из нищеты, перейти в другую касту. Но понимала: мозги, работоспособность – это не ее козыри. Рассчитывать можно только на спутника, который будет ее содержать. Ну, или спутницу, без разницы – Кася, как и я, была бисексуальной.
– Я хочу быть с тобой, Лиза. Но только если мы сможем нормально жить. И не в России, конечно. Не хочу, чтобы на нас пальцем показывали.
Немедленно увезти в Европу и обеспечить безбедное существование я Касе не могла. Она обещала ждать и пока что приезжать в гости. А я начала работать впятеро, вдесятеро больше, чтобы прибавили зарплату и появилась возможность баловать ее, возить в красивые страны, покупать сапфиры под цвет изумительных глаз.
Но конечной целью было, чтобы меня заметили и позвали в один из европейских офисов. Тут Кася права: в этой стране совместную жизнь с женщиной невозможно себе представить.
Пока что мы встречались пару раз в месяц. Я всегда кормила ее в дорогом ресторане, делала подарки, уверяла, что совсем скоро мы уедем.
– А в какую страну?
– А куда бы ты хотела?
– Ну… я всегда мечтала жить в Лондоне.
– Тогда учи английский. И теннисом займись.
– А почему не просто фитнес? – удивилась она.
– Потому что в Лондоне мы будем ходить на Уимблдонский турнир. Глупо на нем просто есть клубнику, надо хотя бы разбираться в игре.
Она улыбнулась:
– Отличная мысль. Да и форма у теннисисток красивая!
Репетитор по языку и тренер у Каси были лучшие. Занятия языком моя Касенька терпела с трудом, зато теннисом занималась от души. Я иногда приезжала на ее тренировки и умирала от вожделения, когда она порхала по корту в плиссированной юбочке от Стеллы Маккартни.
Да, Кася всерьез готовилась ехать со мной в Лондон. Ах, если бы я могла увезти ее немедленно! Но пусть я была лучшей в московском офисе, в Европу в первую очередь отправляли более заслуженных. Вопрос с переводом затягивался – и моя подруга начала грустнеть. Нет, она не отказывалась от встреч, с удовольствием принимала подарки. Но вопросов, когда подавать документы на визу, больше не задавала.
А вскоре огорошила:
– Я выхожу замуж.
Самообладание меня покинуло. Я забыла, что мы на людях, в дорогом ресторане – и залепила ей пощечину на глазах у официантов.
Она могла вскочить и убежать, но не сделала этого. Прикрыла ладошкой красное пятно на щеке, из печальных аквамаринов глаз закапали слезки.
– Лиза, прости. Я честно ждала – почти год. Но мне уже двадцать шесть, надо в жизни определяться…
– Тебя просто купили, – горько произнесла я.
– Нет, – отозвалась она. – Саша служит в театре. Зарплата – тысяч пятнадцать, по-моему. Но он очень талантливый. У него есть перспективы.
– А ты его любишь?
Она взглянула с вызовом:
– Мы уже спали, если ты об этом.
– Но ты его любишь? – с отчаянием повторила я.
– Нормальный парень. Но чтоб голову потерять – такого нет.
– А в постели с кем тебе было лучше?
– С тобой, – решительно ответила она. – Поэтому я сейчас здесь. И взглянула просительно:
– Давай ты больше не будешь на меня сердиться. В наших отношениях ничего не изменится. Мы будем встречаться, как раньше. А когда у тебя получится – увезти меня в Лондон, я сразу разведусь с мужем и поеду с тобой.
Мне была отвратительна мысль, что ее чистого тела станет касаться грязный мужик. Я боялась, что они заведут детей. Но что оставалось делать? Если дам волю своему гневу и пошлю ее – Кася больше унижаться не станет, уйдет. А вот мне жить станет незачем. Оставалось только смириться и надеяться, что депрессия не окажется слишком жесткой.
Кася спросила, хочу ли я прийти к ней на свадьбу. Я сочла ее приглашение издевательством. Любимая – хотя обычно не блистала умом – парировала достойно:
– В твоей любимой Европе сказали бы: это признак доверия.
И я решила: почему нет? Да и Касю надо порадовать – той, несомненно, хотелось похвастаться подругой со статусом, а также получить от меня дорогой подарок.
