Надя пробормотала:
– Какой-то Чернобыль, а не Москва. Когда ж это кончится, Дим?
Он вновь оторвался от руля и вызывающе – на глазах у полицейских – чмокнул ее в губы.
Страж порядка взметнул было полосатую палку – но передумал, останавливать не стал. Полуянов беззаботно сказал:
– Надюш! Главное, мы живы-здоровы. Что еще надо?
– Ну, мне бы еще хотелось на Бали, – капризным тоном произнесла она. – И подписка о невыезде, знаешь, как-то гнетет.
Он уверенно пообещал:
– От подписки избавлю. А пока будем над делом работать, глядишь, и Бали откроется.
* * *
Уже второй раз за сутки Дима укладывал женщин спать, причем разных.
С воробушком-Касей было тревожно, сладко и маятно.
С Надей – уютно, надежно, мило.
И стати ее больше не раздражали – очень хотелось вмять дородное тело в постель, навалиться сверху, спрятать лицо меж мощных грудей.
Но Митрофанова – пусть скандала не устроила – глядела по-прежнему сурово. Вырядилась в пижаму, когда начал подтыкать одеяло, шарахнулась. Сонным уже голосом пробормотала:
– И прилаживаться не смей! Иди спать на диван.
Но спать Дима не собирался. Нервное напряжение накопилось, клокотало внутри. По идее надо бы заварить пустырник и попытаться отдохнуть, но Полуянов сделал себе кофе. Пока пил, проглядывал новости:
– В Москве очередные пять тысяч триста пятьдесят восемь заболевших…
– В метро проводят круглосуточную тотальную дезинфекцию…
– Вопрос послабления карантинных мер можно будет поднять не раньше середины мая…
– Правительство Москвы подало на журналистку Елизавету Горихвост иск по обвинению в клевете…
С ума можно сойти от таких новостей!
Он отвернулся от российской ленты. В Европе оказалось чуть веселее – но тоже в тренде новой инфекции:
– Во Франции зарегистрирован первый случай заражения кошки коронавирусом… Если вы болеете, нужно обязательно носить в присутствии животного маску и мыть руки, перед тем как его погладить.
Усталый мозг отреагировал: «Ну, что за бред кругом! Бежать надо подальше. От цивилизации. Из города. От Интернета».
И чего они сразу не перебрались хотя бы к Наде на дачу? Митрофанова ведь предлагала, но Дима испугался «загнить в глуши». А теперь в оскверненный дом и пути нет.
Сытый новостями по горло, Дима открыл электронный почтовый ящик. Адрес печатали под каждым его журналистским материалом. Читатели охотно вступали в переписку, слали свои обиды, истории, мнения, частенько – угрозы, обманки и фейки. За долгие годы работы Дима виртуозно научился ставить своим корреспондентам диагнозы, вычленять среди них откровенных недоброжелателей и выуживать редкие жемчужины.
В «Молодежных вестях» еще со времен СССР сохранилась рубрика «Письмо позвало в дорогу». Читатели страшно гордились, если получалось заманить «самого Полуянова». Дима по сигналам из электронной почты срывался крайне редко, но сейчас он увидел письмо, которое заставило его залпом допить кофе и выскочить из квартиры, на ходу вбивая в навигатор адрес.
* * *
Не дает алкоголь того полета, как герыч, не дает, сколько ни выпей. Да и денег нет на него. Чистый продукт – удовольствие для буржуев, а разбодяженный колоть не хотелось. И плотняком на наркоту садиться тоже страшно. Пусть жизнь пустая, но коньки к сорока годам отбросить жаль.
Вера – пусть употребляла довольно активно – под забором пока не валялась. Здоровья хватало даже на работу ходить.
Вразнос она пошла относительно недавно. Всего четыре года назад – когда брат погиб. А пока Венька был жив, позволяла, как все: пивасик в жаркий день да винца в выходные. Но с тех пор, как брат погиб, собственная судьба тоже полетела под откос.
С Венькой они с детства – единое целое. Как-то изначально вышло, что делить было нечего, соревноваться не за что. Мальчик и девочка. Творец и обычная. Голова и шея. Родителям – по фигу на обоих. Еле дождались, пока дочке исполнится восемнадцать. Оформили на нее опеку над младшим братом – и усвистали за лучшей долей в Новую Зеландию.
Вера считала: Веня очень талантливый. Он прекрасно и загадочно рисовал, писал непонятные, волнующие стихи. Но зависть ее сердце не точила, наоборот: она им гордилась и всеми силами, с раннего детства, создавала Веничке атмосферу. Давала возможность не заботиться о глупостях и мерзостях бытия.
