– Нет-нет! Это очень важно! Вы видели, откуда и куда этот паренек пошел?
– Со стороны остановки мимо моего дома, а потом за угол завернул.
– Вам же виден вход в Сашин дом. Он туда… не входил?
– Нет! Мимо прошел! А через минуту где-то с улицы соседней машина выехала. Может, его ждали как раз.
– Номер запомнили?
– Да разве я разгляжу!
– А марка? Цвет?
– Большая. Черная.
– Джип?
– Наверно. На таких еще новые русские ездят.
– Как был парень одет?
– Курточка серая. Джинсы. Кепочка на глаза надвинута.
– Почему вы решили, что это Кася?
– Тощий и вроде походка издали знакомая показалась. Но когда мимо проходил, я присмотрелась: нет, не она. И вообще не женщина, а парень.
– А лицо его сможете описать?
– Да не вижу я лиц! – всплеснула руками старуха и запричитала: – Вот, сказала на свою голову. У меня ж один глаз два процента, а второй пятнадцать! Не видела я никого! И парень – то случайный прохожий был!
Но луч надежды, что ярко засиял в сердце Ольги Петровны, уже было не погасить.
* * *
Работать начальником поезда в карантин – это нечто. Циркуляров и проверяющих больше, чем пассажиров. Да и путешественники скучать не дают. Нет бы тихо сидеть в своих респираторах – чуть не потоком лезут в штабной вагон, грузят проблемами:
– У нас в вагоне мужчина кашляет!
– Я не могу четыре часа находиться в маске, у меня астма!
– Почему в ресторане не продают спиртное?
Кашляющим приходилось измерять температуру, пересаживать. А зачем в карантин запретили продавать алкоголь, Николай Федорович не понимал. Да и в пользу маски не верил, сам скидывал на подбородок, едва выходил из поля зрения камер. Но пассажирам приходилось бормотать набившие оскомину штампы про безопасность и прочее.
Железная дорога нынче тоже «смотрит на запад» – горячие линии, отзывы, каждому кланяйся, ни на кого не прикрикни. А в самоизоляцию ябедников еще больше развелось. Поэтому, хотя вагоны наполовину пустые, после очередного рейса из Питера чувствовал он себя измочаленным. Раньше было время передохнуть между поездками, а теперь и этого не осталось: когда состав отгонят в тупик, ему нужно лично присутствовать при дезинфекции перед вечерним рейсом. И через три часа – снова в дорогу, обратно в Питер.
Раньше Николай Федорович любил наблюдать, как пассажиры вываливаются на платформу, с наслаждением закуривают, встречают любимых. Но пандемия – мрачное время. Ни одного парня с цветами, никаких поцелуев-объятий-веселья. Сутулятся, прячутся под масками, торопятся под неприветливым ветром прочь. Пяти минут после прибытия не прошло – перрон пуст.
Лидка, проводница штабного вагона, уже собиралась захлопнуть дверь, когда Николай Федорович увидел женщину, спешащую к поезду. Нелепая – длинная юбка чуть не волочится по перрону, волосы странного цвета – почти фиолетовые, лицо морщинистое. Но шагает бодро. Пассажирка? Забыла что-то?
– В каком вагоне ехали? – услышал он Лидкин рык.
А потом еще громче:
– Нет, начальник поезда занят. Отойдите, мы сейчас в депо.
Лидка – трудяга, но есть недостаток: старой закалки. Любит поскандалить. А жалобы ему сейчас никак не нужны. Поэтому он отодвинул стакан с чаем и поспешил на помощь.
И очень вовремя: назревала настоящая буря. На глазах у пожилой дамы слезы, вцепилась в поручень вагона, а Лидка ее оттолкнуть пытается. Сейчас еще травму нанесет!
– А ну, отойди, – велел он подчиненной и ласково обратился к старухе:
– Я начальник поезда. Вы ко мне?
Бабка мигом перестала рыдать, ловко ввинтилась внутрь и внушительно произнесла:
– Прошу внимательно выслушать. У меня убили сына, два дня назад, двадцать шестого апреля. Его звали Александр Бардин. Актер театра и кино. Вы наверняка его знаете.
Начальнику поезда показалось: имя вроде знакомое.
Лидка из-за спины подсказала:
– Сериал «Мент всегда прав». По главному каналу.
Точно. Приятный, милый актер и совсем молодой. Кто ж его убил-то? И при чем тут поезд?
Часы показывали: через минуту они в тупик отправятся. А старуха, как назло, опять рыдать начала. Вот что теперь делать?
Верная Лидка увидела, что шеф растерялся, и мигом на помощь:
– Я этого актера на лицо знаю. И по всем вагонам хожу. Не ездил он у нас в поезде. Выходите! Сейчас в тупик уедем.
