Но посетительница вытерла слезы и как отрезала:
– Он и не ездил. Вы убийцу везли!
Еще хлеще.
Женщина с фиолетовыми волосами обличающим тоном продолжила:
– С вашей бригадой двадцать шестого апреля ехала женщина – его жена, моя невестка. Достоверно известно: билет она покупала, в поезд садилась. Но мне нужно знать: добралась она до Санкт-Петербурга или вышла раньше.
– А мы-то откуда знаем? Мы за пассажирами не следим, – отозвался Николай Федорович.
Поезд дернулся и потащился прочь с платформы. Вот теперь морока: посторонний человек в депо.
– И вообще мы не выдаем личную информацию. Обращайтесь в полицию, – продолжал напирать он.
А Лидка вдруг спросила:
– В каком вагоне ваша невестка ехала?
– Не знаю, – понурилась пожилая женщина. – Но у меня есть ее фотография. Она девица приметная, а у вас всего восемь вагонов. Понимаете… мой сын был богат. Его убили – в ту самую ночь, когда она в Санкт-Петербург якобы отправилась. Я полагаю, невестка специально уехала, чтобы алиби себе обеспечить. Но если она вышла в Твери… и вернулась в Москву – тогда все меняется!
– Я не буду обсуждать с вами других пассажиров, – повторил начальник поезда. – Если у вас есть подозрения – обращайтесь в полицию.
Он ожидал, что Лидка поддержит, но суровая проводница неожиданно мягким тоном молвила:
– Николай Федорович, все равно в тупик уже едем. Давайте девочек позовем, пусть фотку посмотрят. Жалко, что ли?
* * *
Еще сутки назад Наде казалось: карантин – чуть не лучшее время в жизни. Дима почти все время рядом. Хотя и работал, обычный свой «турбонадув» отключил. Интервью чаще брал по Зуму, если уезжал, то ненадолго. Вставали не рано, ели неспешно. Появилось время поболтать, на диване у телевизора поваляться.
Но со вчерашнего вечера весь их милый налаженный быт полетел в тартарары. Дима вернулся поздно, мрачный. Как день прошел, не рассказал, ужинать не стал, спал к ней спиной.
Утром позавтракал молча, ушел в кабинет и закрылся. А к обеду заявил: он едет в теннисный клуб. Вроде как для того, чтобы со свидетелем пообщаться, но слишком уж старательно наряжался.
Дальше еще хлеще. В шесть вечера, без звонка, без предупреждения, явился домой. Бросил в угол сумку с теннисной формой, поцеловать не удосужился, помчался сразу в душ.
– Я ужин разогреваю? – спросила Митрофанова.
– Сейчас не буду, спасибо.
– Это почему? – возмутилась Надя.
– Еще одна встреча. Убегаю.
– А придешь когда?
– Не знаю пока.
И тут она психанула конкретно:
– Дим, я тебе кто? Моделька безмолвная? Что ты мне туман пускаешь? Куда ты идешь? Что случилось?
Орала почти по-базарному.
Полуянов смутился:
– Надь, в деле Бардина новые обстоятельства.
– Какие?
– Не могу пока сказать.
– С какой стати не можешь? Я тебе, что ли, полиция? Или желтая пресса?!
Он улыбнулся – довольно лживо:
– Просто некогда. Меня ждут.
– Кто?
– Э… свидетель по делу. Я приеду часов в десять – и все тебе расскажу.
Имя ему некогда назвать, так она и поверила! Раз глаза бегают – свидетель, конечно, женщина.
С Полуяновым вечно – словно на пороховой бочке. Даже в карантин умудряется поглядывать налево. Круг интересов любимого широк, и красоток вокруг вертится немало. Однако Надино шестое чувство подсказывало: дорогу ей перешла не очередная шустрая практикантка, не какая-нибудь пронырливая особа из фан-клуба Бардина и не фотомодель-теннисистка Щеглова.
Полуянов сколько угодно может мнить себя непроницаемым супергероем, но даже простая библиотекарша легко выстроит логическую цепочку. Сначала – на всю страну – Дима выдвинул версию, что убить актера могла жена. Потом запоздало раскаялся – нельзя, мол, отсутствующих обвинять. Все причитал: глупость я сморозил и хорошо бы перед вдовой извиниться.
Вчера утром – когда вместе смотрели Касино заявление по ютьюбу – он, конечно, отпускал едкие замечания, мол, темная ты личность, Кассандра. Однако поглядывал на тощее отродье глазами масляными, едва не облизывался.
Самой Митрофановой Кася с ее кукольным личиком совсем не казалась красивой. Чахоточная фигурка, легкая печать олигофрении на лице. Но раз известный актер держал в женах, а крутой бизнесмен ухлестывал, значит, явно имелся в дамочке феромон, сводящий мужиков с ума. И Диму от посягательств ворожеи надо любой ценой оградить.
