Следователь меланхолично выдохнул:
– Я не стану комментировать ваши доморощенные версии. А если они будут опубликованы, привлеку вашу газету за клевету.
На этом разговор завершился. Но Диме показалось: Ивашовым следствие интересуется. Действительно, тот запросто мог или сам убить, или киллера нанять.
И даже если Кася не знала о планах любовника, все равно выглядела она сейчас некрасиво. Муж мертв, Дениса вдова изящно подставляет. И ему, Диме, глазки активно строит.
Стало стыдно, что он так легко попался на крючок. И Надьку почем зря обидел. Дело, конечно, бросать нельзя, но стоит держаться подальше от этой Каси. Не надо себя обманывать – все вопросы он ей уже задал, ехать к ней домой вовсе не обязательно.
Но только принял решение – зазвонил телефон. Кассандра. Легка на помине.
Пришлось ответить.
Голос девушки звучал на фоне дорожного трафика:
– Дима! Простите меня, пожалуйста, что вас отвлекаю. Но я ушла из дома.
Вопрос вырвался глупый:
– Куда?
– Не знаю, – простодушно отозвалась красавица. – Сейчас я просто еду по кольцевой. Без всякой цели.
– И в чем смысл?
– Я не могу больше оставаться там. Решила уехать – куда глаза глядят.
Он, как мог холодно, спросил:
– Езжай. Счастливого пути.
Она не обиделась и молящим голоском произнесла:
– Мне некуда ехать. Хотела спросить: вдруг у вас есть какая-нибудь дачка, квартирка, где я могу спрятаться? Ненадолго – пока все не уляжется?
Наглость вдовы зашкаливала. Но логичный вопрос – с какой стати он должен ей помогать? – Полуянов задать не успел.
Кася пробормотала:
– Подождите. Сейчас я остановлюсь, а то боюсь в аварию попасть.
Шорохи, недовольный автомобильный гудок. А дальше – тихий и покаянный Касин голос:
– Дима. Я вас обманывала. Я в беде. В большой беде. Давайте встретимся, и я расскажу вам правду. Всю-всю.
* * *
Расчет Ольги Петровны на женскую солидарность оказался верным, и в ветхом домике, со всех сторон затертом коттеджами, ее встретили приветливо.
Хозяйка избушки – одинокая старуха – немедленно кинулась заваривать чай, выставлять на стол застарелые сушки. Она глядела на несчастную мать с жалостью и бесконечно повторяла:
– Ой, горе-то!
Ольга Петровна позволила себе дать волю слабости, с наслаждением поплакать.
Но когда собеседница в десятый раз повторила: «Молодой! Красивый! Такая беда!», решительно ее оборвала:
– Давайте не будем дальше растравлять мою рану. Я хочу знать: отчего – на самом деле – погиб мой сын. Помогите мне, пожалуйста.
– А как я могу вам помочь? – растерялась старуха.
– Мне говорят, что Саша заснул в ванне и утонул, но я в это не верю. Я много раз сюда приезжала и видела: вы часто сидите у окна. Поэтому умоляю вас, скажите: в день его смерти – двадцать шестого апреля – вы ничего подозрительного не видели?
– Божечки! – перепугалась пожилая женщина. – Сыночка вашего, что ли, убили?! А вроде, говорили, несчастный случай!
Ольга Петровна стиснула зубы.
– Я не знаю, что на самом деле случилось. Но хочу выяснить. Давайте, пожалуйста, вместе вспомним! Это было воскресенье, всего два дня назад.
– Воскресенье, – с глупым видом повторила бабка.
Безутешная мать поднажала:
– Кася в этот день уехала в Санкт-Петербург, поезд в семь вечера. За ней должно было приехать такси примерно в пять или в пять тридцать.
Старуха задумалась, потом неуверенно отозвалась:
– Да вроде приезжало. Желтое. С белыми шашечками.
– Кася с чемоданом была?
– Нет, кажется… Только сумочка.
– Саша ее провожал?
– Нет. Со двора сама вышла.
– А дальше… в этот день… кто-то в дом заходил?
Бабкин рот приоткрылся, на губе вспенился пузырек слюны.
«В маразме, похоже. Никакого толку», – вздохнула про себя Ольга Петровна.
Но старуха вдруг абсолютно разумным голосом произнесла:
– Боюсь я рассказывать вам. Вдруг померещилось. У меня ж катаракта на оба глаза.
– Пожалуйста, что! Говорите!
– А потом с милиции придут, станут бумаги совать, чтоб подписывала. Как я буду, если не уверена?
– Я умоляю! Скажите!
– Или Каська меня зарежет.
– Что?
– Да вышла я во двор. Уже поздно было, где-то после десяти вечера. Слышу: шаги на улице. В щелку выглянула – вроде Кася. А потом пригляделась, смотрю: нет, не она. Паренек. Так что и рассказывать не о чем. Обозналась я.
