Скулу жгло. Перед глазами наплывало что-то белое, на чем взгляд никак не мог сфокусироваться.
– Эй, Никишка! Подмоги! Барину плохо!
Чьи-то руки подхватили меня, приподняли, выпрямили и прислонили к стене. Я заморгал, пытаясь ухватить картину. У самого лица жарко дыхнуло, и прежний голос продолжил:
– Барин?! Живой? Ну, тодысь хорошо, – и в сторону. – Сомлел барин, не беспокойтесь. Продышится сейчас и домой.
Я сидел, моргал глазами и постепенно приходил в себя.
Домой… Домой… Где тот дом?
Возьмем тридцатилетнего балбеса, который живет в свое удовольствие. Который ни о чем не думает и ни о ком не заботится. Единственное, что его волнует – как бы ему было хорошо. Запросы у него минимальные – поесть-попить, а вечером поиграть в очередную сетевую игрушку. Ни тебе проблем, ни волнений. Гладкая и ровная жизнь, когда знаешь, чем будешь заниматься завтра. И послезавтра. И через год. Если, конечно, не грядет глобальная катастрофа. Хотя и тогда он всеми силами будет пытаться ее не замечать, уткнувшись в монитор, где бегают виртуальные персонажи, размахивая виртуальным оружием.
Возьмем… меня.
Зачем я согласился на эту авантюру? Я уже умный человек! Правда же умный? Или до самого конца идея с путешествием в прошлое отождествлялось у меня с компьютерной игрой? Дескать, побегаю, постреляю. Изменю то, изменю это. Пошло не так – начну с начала и переделаю. Буду наблюдателем. И одновременно – создателем исторической реальности. Клёво же! Прикольно.
Нынешняя техника позволяет чувствовать себя в виртуальности, как в натуре. Погружение полное. Запахи, ощущения, цвета – всё в целом создает эффект полной погруженности в мир игры. Это когда играешь от первого лица. Можно играть из-за плеча персонажа – тогда мир воспринимается тусклее, а можно вообще со стороны. В этом случае виртуальность ощущается как некая декорация. Переключиться в выбранный режим можно одним нажатием на соответствующую клавишу. Ее может быть не видно, но ты точно знаешь – где она.
Именно этим я и занимался, пытаясь нащупать клавиатуру и выйти на привычный удаленный режим. Не получилось. Руки проваливались в пустоту.
И я понял. Понял, почему не мог никого уговорить, почему всё время не успевал, почему опаздывал. Почему ничего не делал.
Я ждал. Ждал, когда всё отрегулируется само собой. Ждал, когда люди начнут действовать так, как хочется мне. Ждал, что все, наконец, запрыгают по моей указке и начнут вытворять то, что угодно мне! Напрасно ждал.
Нет никакой техники, которую можно отключить. Всё происходит само по себе. Это не игра. Это – прошлое. И люди здесь – настоящие.
Тогда вопрос – кто же здесь я? И другой: что мне делать? И нужно ли делать хоть что-то, если существует вполне реальная вероятность погибнуть? Если до сей секунды я об этом не задумывался, то теперь меня начала бить крупная дрожь, когда возникли в памяти один за другим смертельно-опасные моменты.
Согнув ноги в коленях, я уперся ими и стал приподниматься, скользя спиной по стене. "Закончилась игра. Принимай решение", – сказал я себе. Я чувствовал, что должен. Вот сейчас, прямо сейчас, решить и решиться на действие. Хоть на какое-нибудь. Пусть оно будет мелким, простым, но оно будет. Я вырвусь из замкнутого круга, когда свою ответственность взваливаешь на другого, лишь бы было хорошо и комфортно. Ничего не стоит оправдаться, когда ничего не делаешь. Так легко ничего не делать. "Так делай! Делай, черт тебя побери! Пошел, гад!"
Пошел. Сделал шаг. Другой, третий, спустился с крыльца. Я всё еще помнил ход восстания. Помнил, что Панов еще не вывел лейб-гренадер из казарм на Карповке. Надо идти к ним. Это последний резерв восставших. Я успею.
