- Евфимия Ивановна, дозволь проводить. Здесь уже пир не в пир.
Боярышня обернулась. Подле неё князь Боровский, Василий Ярославич, брат Марьи-разлучницы. Он подошёл к ней не в пример тому случаю у Пречистой, когда Витовтовна согнала её с рундука. Заворожёнными очами глядел он на неё с детства, теперь же опустил очи долу. Возмужав, стал именовать по имени-отчеству.
- Благодарствую на предложении, - улыбнулась ему Евфимия. - Почту за честь покинуть с тобою пир.
Князь пошёл перед нею, высвобождая путь.
- Отчего на обручении своей сестры не присутствовал? - затеяла разговор Евфимия, выходя на крыльцо.
Её спутник резко остановился под ярким факелом.
- Мыслил - то твоё обручение, - трудно вымолвил он. - Марья с бабкой до последу скрывали. Что теперь? Дело прошлое. Кинулся в омут головой. Скороверто сочетался браком с дочкой ближнего своего боярина. Сестре было обручение, мне - венчание…
Он ещё ниже опустил очи, даже отвернулся чуть от боярышни.
Она бережно тронула его руку.
- Пойдём, Василий… Ярославич. Каждому - свой путь в жизни.
Сопутствуемая братом невесты, боярышня Всеволожа по достою покинула великолепную свадьбу, злым умыслом и неосторожностью поистине превращённую в кашу.
Двадцать пятого марта в праздник Благовещения у Пречистой Евфимия отстояла службу, как все. После присутствия на великокняжеском свадебном пиру княгини с боярынями не сторонились её. В наиглавнейшем храме в числе лучших людей боярышня Всеволожа нашла подобающее ей место.
Полагья объявила с утра, что в Благовещение весна зиму поборола, медведь из берлоги встал. Каким выдался этот праздник, такова будет и Святая.
Однако не только эти, с детства ведомые, известия принесла в ясный мартовский день Полагья. Накануне она отай виделась с Меланьицей, постельницей Софьи Витовтовны. Узнала: прошлой ночью из Галича примчался известный великокняж человек Василий Кутузов, потомок слуги Александра Невского. Весть принёс, коей давно боялись, с самой свадебной каши, да понадеялись, не грянет гроза. И вот рухнули надежды! Кутузов донёс: Косой с Шемякой спроворили, чего не смог Всеволожский. Князь Юрий Дмитрич сызнова поднят против племянника. Правда, Борис Тверской и Константин Дмитрич, брат Юрия, не примкнули к делу. А и без них вятчане, костромичи составили с галичанами превеликую силу. Эта сила уже в Переславле во главе с самим князем Юрием, его сыновьями и мятежным боярином Всеволожским, многоопытным их советчиком.
После этих-то новостей Евфимия решилась идти к Пречистой. Нет, не без долгих раздумий, холодно, как отец в спокойном глубокомыслии, рассудив, что у неё не отнимут праздника. И ничуть не ошиблась. Те, кто по положению с нею верстался, на поклоны отвечали поклонами. Те же, кто выше, - доброжелательными кивками. Глянула выспрь: сама великая княгиня-мать благозрит на неё со своего рундука.
После службы остановил её светлоликий юноша, сущий ангел, от коего исходили чистота и смирение.
- Боярышня Всеволожа, великая княгиня-мать просительно и неотложно приглашает пожаловать в её терем, в палату крестовую.
- Кто ты? - глянула она в отрешённые, словно иноческие очи.
- Корнилий, слуга великой княгини Марьи Ярославны.
- Не знала возле неё таких слуг, - наморщила лоб боярышня.
- Я здесь новик, - был ответ. - Мой батюшка ростовчанин Феодор с недавнего живёт на Москве. Мой дядюшка Лукиан…
- Ах, ты племянник Марьина дьяка, дитя боярское, - перебила Евфимия и, как бы не желая быстро расстаться, спросила с лёгкой улыбкой: - Больше ничего мне не скажешь?
Корнилий не по-земному то ли произнёс, то ли мысленно в неё вложил:
- Поезжай, не бойся.
- Не под дворянской бы шапкою тебе жить, а под клобуком, - невольно вырвалось у Евфимии.
- И тебе, сиротинка круглая, - услышала она странный ответ.
Вскинула голову, нет Корнилия.
«Отчего круглая?» - задумывалась она, едучи в дом Витовтовны. Не мог слуга Марьи не знать о её отце. Очевидно, оговорился.
В крестовой Софьиной, куда её провели, боярышня склонилась пред ликом Спасителя: «Господи, к тебе пребегох…»
- Не попомни моего зла, - услышала она знакомый старушечий голос за спиной. - Лелею надежду по-христиански упросить: за обиду отплати угождением. Съезди к батюшке в Переславль, упроси боярина Иоанна вернуться, исходатайствуй прощение для меня и для сына. Сама-то простила ли? - заглянула старуха в глаза боярышни.
