И вот он, государь, в одеянии из алого бархата, обложенном по подолу, воротнику и обшлагам золотом и каменьями. Голова не покрыта. Пеший. Впереди и позади - иконы с хоругвями. И - только хоровое пение. Никаких музык. Даже барабаны смолкли. У Вознесенского монастыря Алексей Михайлович три земных поклона положил перед надвратной иконой. Игуменья подала ему большой чёрный хлеб - две монахини несли. Государь поцеловал его и пошёл в Успенский собор. Шесть избранниц в невесты были удостоены отстоять обедню в присутствии царя.
Приложившись ко кресту, государь удалился во дворец отдохнуть с дороги. Важнейшая из дворцовых мамок объявила невестам, что смотрины имеют быть повечер в Золотой палате.
Перед тем как предстать царю кравчий Семён Лукьянович Стрешнев распорядился поднести каждой из шести красавиц по фиалу вина, чтобы щёки порозовели и вольней текла речь. К Евфимии он особливо подошёл и совсем по-отцовски утешил:
- Воспрянь духом, девица.
В Золотой палате при стечении бояр и боярынь их расставили посредине, чуть особняком друг от друга.
Государь вошёл, и Евфимия могла вдоволь разглядеть его вблизи. Телом полон. Лоб низок. Лик бел. Подбородок обрамлен пушком. Волос тёмно-рус. Щёки пухлые. А лицо кроткое. И глаза очень мягкие. Что он говорил гордой смольнокудрой, напоминавшей греческую царевну Марье Милославской? Евфимия не услышала.
Вот царь подошёл к ней.
- Дочь Рафа, или Фёдора, Всеволожского, - небрежно молвил дядька и любимец царский Борис Иванович Морозов.
- Здрава будь, Евфимия Феодоровна, - ласково приветствовал Алексей Михайлович.
- И ты здрав будь, государь, - склонила она чело, покрытое невесомой фатой, украшенное живыми цветами.
- Напоминает Марию Хлопову, - слышно молвил на ухо царю Морозов.
Грудь Евфимии стеснило: знала от отца о судьбе Хлоповой, несчастной невесты покойного государя Михаила Фёдоровича, испрокуженной завистниками дворцовыми.
Кроткий взор царя сверкнул в сторону любимца.
- Замолчи, страдник. Где ты мог лицезреть Марью Хлопову?
Алексей Михайлович резко вышел из палаты. Прошёл шёпот меж бояр с боярынями. Марья Милославская спокойно ожидала царского решения.
Появился кравчий Стрешнев. Он внёс на блюде богато вышитый платок. На нём - кольцо. Тишина при этом воцарилась бездыханная. Всем было ведомо: царский посыл - знак выбора. Великий государь на первых же смотринах избрал себе невесту. Без лишних промедлений он желает зреть её своей царицей.
Милославская невольно вытянула шею.
Стрешнев прошёл мимо.
Он остановился перед Евфимиею Всеволожскою. Ей выпала судьба принять чуть задрожавшими перстами золотое блюдо - царский выбор.
На её чело тут же возложили вожделенный венец избранницы и повели из Золотой палаты под бурный говор радостных и недовольных.
- Куда…
- Куда ведут?
- Готовить к обручению!
Она внимала этим шепотливым восклицаньям, как во сне.
Потом стояла перед зеркалом, красивая, величественная. Лучистые ресницы, брови бархатные, очи глубокие, червонным шёлком - кудри, что вьются с радости, секутся от печали. Их прибирали и укладывали мамки.
- Ну, кудри кудрями, а дело делом, - подошла важнейшая из них и поднесла поддёвку безрукавую для стягиванья стана со шнуровкой на китовом усе. - Затягивайте постарательнее…
Мамки начали стараться. Евфимия металась, как в тисках.
- Ещё! Ещё! - приказывала старшая. - А ты потерпи, матушка, - дарила она сладкою улыбкою невесту- стройнее станешь, жениху ещё сильней поглянешься.
- Нет, нет… так не дойду…
- Ещё стяните чуть. Я надавлю, - велела твёрдокаменная мамка. - Вот теперь иди, родная…
- Куда ведёте?
- В палату Грановитую… Невесте с женихом колечки обручальные наденут при молитвах и благословении…
- Обручённая, что подаренная, - заглядывала ей в лицо искуснейшая из придворных одевальниц.
Её ввели.
Сам юный венценосец протягивал к ней руки, улыбаясь. Протягивал ли? Улыбался ли? Или стоял и ждал торжественно, как подобает? Жених уже не вьяве воспринимался ею. Он чудился. Она впадала в сон. И голова сама собой вдруг запрокинулась. И тело завалилось на чьи-то руки, крепкие, как подлокотники. И сон во сне исчез…
