«Сборы для лечения сослуживцев».
Парни поют — как плачут: «Так прощай же, мамочка родная, я за вас сегодня умираю»... Галиматья эта Мишке не нравится, но он все-таки дожидается, когда певцы перестают зазывать, берется рукой за гриф одной из гитар и спрашивает их вполне миролюбиво:
— Где воевали, хлопчики?
Один из них наклонился, собирая купюры, второй, чью гитару как раз прихватил Гречихин, шипит, пытаясь вырвать ее:
— Выпил — катись, понял?
— Нигде не воевали, — заключает черт-те из чего Мишка, но остается по-прежнему еще добрым и мягким. — И ладно. Деньгу сшибать разрешаю, но крап, хлопчики, не позорьте. Краповые береты, знаете, как даются? Тяжело даются. Ни на пол их бросать, ни носить для понта никак нельзя.
Тот, который собирал деньги, разогнулся, бугай бугаем, на голову выше Гречихина, и процедил сквозь зубы:
— Катись отсюда, разрешитель хренов, пока вторую ногу тебе не оторвали, понял?
Не надо было ему так говорить. Только одно бугая прощало — он не знал Мишку.
Мишка аж повеселел, услышав такое. Гитара целиком оказалась в его руках.
— Понял, гетерасты долбаные, все я прекрасно понял! Сейчас вы у меня запоете как надо!
Широкий замах — и голова одного из этих самых гетерастов пробивает корпус гитары...
Еще минут через пять Мишка уже сидит в комнате милиции и ведет беседу с сержантом, заполняющим бланк. Тут же находится и капитан милиции Куропаткин, но он в эту беседу почти не вмешивается, листает газету.
— Где работаем, господин Гречихин? — спрашивает сержант, рассматривая его паспорт.
— Да тут, на развале, книги продаю.
— По какому случаю выпили?
— Мы втроем работаем, у одного день рождения, ну и...
— Ясненько. С ногой что?
— Чечня, спецназ. Ранение, — коротко отвечает Гречихин.
— Вот как? И по пьянке своих же братьев по оружию отметелил?
— Да какие это братья? Вы напрасно их, между прочим, отпустили! Сволочи это. И кто им разрешил только... — При этих словах капитан напрягся, даже газета дрогнула в руке, но Мишка сменил тему: — Я считаю, святое дело сделал.
Сержант хихикнул:
— За святое дело и пойдешь по хулиганству.
— Что, прямо сегодня?
— Нет, на Канарах дадим перед этим отдохнуть.
Мишка тяжело вздыхает и качает головой:
— Вообще-то я понимаю, раз заработал... Но только не во мне одном дело. Человек пострадает... Товарищи, разрешите звонок сделать, а?
— Министру или депутату? Нас тут этим часто пугают, только учти, мы не из пугливых.
— Нет, мне другу звякнуть.
Сержант совсем развеселился:
— Звонок другу в викторине «Кто хочет дать милиционеру»...
Капитану не нравится такая шутка, он закрывает газету, сухо говорит:
— Звони.
Мишка вытаскивает сотовый:
— Вадик, привет. Слушай, срывается сегодня встреча... Потому что я тебе из милиции звоню...
3
Вдали от московского шума и гама на берегу водохранилища стоит тихий и чистый городок ученых. На плотине можно взять моторку, полчаса плыть вдоль лесного берега, островов, заросших высокими соснами, мимо тихих заливов с кувшинками и ондатрами, которых называют «гастрономами», и причалить у черной полуразрушенной пристани. Тут расположена рыболовная база, одна из многих в этих краях, но лишь ее признает Андрей. Сюда он мальчишкой еще ездил с отцом, рыбалил и собирал ягоду. Знает тропы, клевые места, завсегдатаев уютных домиков. Отец Андрея — человек компанейский, то на уху всех пригласит, то к костру вытащит, и потому Андрю-ха таким же рос...
Но сейчас он никого не хочет видеть. С утра уплыл к ближним островам, в камыши, немного порыбачил, а потом лег на дно лодки, расстегнул до пупа рубаху — и смотрит в небо. Там нет ничего интересного, кроме чаек, но и их Андрей, похоже, не замечает. У него неживой взгляд. Так и лежит он весь день, даже вода и бутерброды остаются нетронутыми.
Чуть качнулась лодка на тихой волне. Это значит, кто-то подплывает, уже почти рядом. Андрей первым делом застегивает рубаху, чтоб скрыть от чужого глаза красный еще шрам — от ребер и почти до горла. Только потом поднимает голову и садится. Покой его, оказывается, потревожил Сергей Иванович, бывший сослуживец отца. Он давно в отставке и, почитай, все лето живет здесь. В Афгане горел в танке, с тех пор проблема с легкими, вот врачи и прописали быть больше на свежем воздухе. Заядлым рыбаком Сергей Иванович не стал, до сих пор удочки в камышах путает, но сам процесс ловли ему нравится.
