— Как свергли? — не поверил бывший помещик. — А кто же правит? — озадачился Платов.
— Президент, — сообщил Петр Семеныч. — Революция была, понимаешь? Всех Романовых того — расстреляли. Всю аристократию, тех, кто за границу свалить не успел — к стенке… Ты, брат, столько всего интересного пропустил!
— Как же это? Как же без царя-то? — Было видно, что для Платова эта новость была подобна удару грома среди ясного неба. — Я же за Царя и Отечество кровь проливал…
— Слушай, друг, не переживай ты так! — постарался утешить Лича некромаг. — Отечество никуда не делось! А что вместо царя президент правит — какая тебе разница? А вот Отечество в опасности! И вся надежда на нас. Так-то!
— Опять война? С кем? Французы? Шведы? Турки? — вопросы сыпались словно из рога изобилия.
— Немцы, Никанорыч!
— Немцы? Вот ведь неумный народ! Ведь бивали их, дюже бивали! Ан нет — опять за свое!
— Побьем, Харитон, их еще разок. Только для этого поднапрячься придется. Готов к новым подвигам, полковник?
— Как есть, готов, командир! Буду немца зубами грызть…
— Можно, конечно, и зубами, но лучше мы тебя вооружим! — засмеялся некромаг.
— Готов вновь послужить Отечеству! — щелкнул костяшками пяток Лич.
— Вот это по-нашему, Харитон Никанорович! А теперь, давай, я все-таки познакомлю тебя со всеми.
— Буду безмерно вам признателен-с! — почтительно наклонил черепушку Лич. — Для меня большая честь познакомиться со столь замечательными людьми-с!
— Тогда начнем? — предложил Петр Семеныч.
— Я готов!
— Замечательно! — Мистерчук подошел к генералу. — Это, Харитон Никанорыч, батюшка Феофан — самый главный человек в нашем Тайном Приказе. Ты, Харитон, не смотри, что батюшка одет в простую сутану, обрывком веревки подпоясанную. Чины у батюшки ого-го! И тайным советником пришлось, и красным комиссаром, и генералом… Да выше и круче батюшки — только горы, ну и президент, — поправился он. — Руководит батюшка Тайным приказом почти три сотни лет! А это тебе ни хухры-мухры!
— Петя, стоит ли такие подробности…
— Стоит, батюшка, стоит! Вы же сами мне говорили, что по работе у нас никаких тайн.
— Тогда других представляй. А то ты меня так расписал, что хоть памятник при жизни ставь.
— А что, это мысль! — завелся Петр Семеныч. — Я уже представляю себе этот монумент…
— Хватит паясничать!
— Постойте, как это триста лет? — вмешался в перепалку Лич. — Разве люди столько живут?
— Эх, Харитон, — обернулся к нему Петр Семеныч, — а тебя собственное состояние не удивляет? Ты уже давно умер, превратился в суповой набор, но, тем не менее, продолжаешь существовать, ходить, даже общаться. Дело в том, Харитон Никанорыч, что наше ведомство, как тебе сказать… — задумался Петр Семеныч, — не совсем обычное… Вернее, совсем необычное!
— Я уже это понял, — согласно кивнул пробитым черепом Лич.
— Наше ведомство уже несколько веков занимается изучение и надзором за всем необычным, что происходит на территории государства Российского: ведьмами, колдунами, заклятиями, наговорами, магией черной и белой, нежитью и прочим подобной ерундой. А что касается столь почтенного возраста нашего бессменного руководителя, так он еще не самый пожилой в нашей компании.
— Кто же это? — Лич изумленно оглядел контрразведчиков. — Неужели этому почтенному седовласому монаху больше?
— Да, Харитон, много больше! Это отец Филарет — бывший некогда волхвом Финном при дворе первого русского князя — Рюрика!
— Святые угодники! — осенил себя крестным знамением Лич, костяшки пальцев звонко стукнули о пустой череп.
— Продолжим знакомство: Сергей Валентинович Сидоренко, майор, наш непосредственный начальник. Незаменимый оперативник! И вообще — хороший человек! Это касается всех наших сотрудников. Без ложной скромности, мы — отличная команда. Думаю, сработаемся и с тобой, Харитон Никанорыч.
— Приложу все усилия, чтобы оправдать доверие! — расчувствовался Лич.
— Пойдем дальше, — Мистерчук подошел к Вольфу и приятельски обнял его за плечи. — Капитан Путилов, Владимир Вольфович. Для друзей — просто Вольфыч. Человек из другого мира. Настоящий солдат. Как-нибудь на досуге он расскажет тебе историю своей жизни. В нашем отряде он отвечает за безопасность. Прошу любить и жаловать!
