— Только не надо о петухах, батюшка! — сморщился бывший воровской авторитет.
— Хорошо, не буду! Лучше отдыхай Петр Семеныч. Утро вечера мудренее…
Во входную дверь кто-то деликатно поскребся.
— Входи, Харитон! — Петр Семеныч уже давно почувствовал присутствие в деревне Лича и его команды.
Скрипучая дверь распахнулась, и Лич зашел в избушку. За время отсутствия скелет разительным образом изменился: он был начисто вымытым, освобожден от остатков гниющей плоти и пучков волос. Сейчас он смотрелся наглядным пособием из какого-нибудь анатомического музея. Разве что лаком не покрыт.
— Вот это да! — изумленно присвистнул Петр Семеныч. — Да тебя хоть сейчас на парад!
— Да-с, стараюсь! — прошелестел в мозгу некромага польщенный голос Лича.
— Отец Филарет, ты что-то насчет голоса для Харитона обещал покумекать?
— Раз обещал — выполню! — пробасил волхв.
Он поднял с пола заношенный холщевый «сидор», который захватил с собой из дому, развязал лямки и запустил в мешок руку.
— Лови! — Филарет бросил Петру Семенычу какой-то амулет на пеньковом шнурке.
На поверку амулет оказался деревянным оберегом, вырезанным из дерева: большеухим длиннобородым старичком с оладьеподобными губами.
— И как это работает? — поинтересовался некромаг.
— Просто повесь его Личу на шею. Конечно, это не совсем голос… Это Пропп — слушающий божок. Но тот, кому будет адресовано послание Лича — услышит.
— Прикольно! — произнес Министр, вешая на шейные позвонки Харитона оберег. — Давай, запытаем твое переговорное устройство, — предложил он Личу. — Скажи чего-нить нашей честной компании.
— А что сказать?
— Ну… Представься хоть.
Лич вытянулся, словно на плацу, хрустнув позвонками:
— Отставной полковник лейб-гвардии…
— Ну что слышно? — поинтересовался у сослуживцев Петр Семеныч.
— А он что-то сказал? — спросил Сидоренко.
— Отец Филарет, может у твоей штучки срок службы вышел? Не работает!
— Не может быть, — безапелляционно заявил волхв. — Слушай сюда, шкилетик: нужно четко представлять того, кому ты хочешь что-то сказать. Давай начнем с меня, — предложил он. — Сосредоточься!
— Как?
— Представь… — по инерции ответил Филарет. — А ведь я тебя услышал!
— А мы — нет! — произнес майор.
— Этот вопрос был адресован только мне, — сказал монах. — Теперь охвати всех нас, — продолжал наставлять Лича волхв. — Давай!
— Разрешите представиться: Харитон Никанорович Платов! Отставной полковник лейб-гвардии его императорского величества, помещик…
— Ну вот, Харитон Никанорович, совсем другое дело! — обрадовался Сидоренко.
— Все услышали нашего нового товарища? — поинтересовался Петр Семеныч.
— Все, Петруша, все, — ответил батюшка.
— Тогда разрешите представить вас моему заму… по связям… кх-хм… с общественностью… с мертвой общественностью… со жмурами, одним словом.
— Петруша, твой язвительный юмор сейчас неуместен! — недовольно заметил батюшка. — Харитон Никанорович хоть и нав, вернее — Лич, но взрослый и уважаемый человек… Да, хм… Не человек…
— Взрослый и уважаемый нечеловек? — подмигнув Личу, лукаво уточнил Министр.
— Петр Семеныч, не юродствуй! — разозлился батюшка. — Устроил, понимаешь, тут детский сад!
— Ладно, не буду больше! Ну, а вообще-то вы сами виноваты: ходите загруженные по самые помидоры, жизни не радуетесь! Ну и что с того, что война? — поймав батюшку на вздохе, сразу ответил на его невысказанную мысль Мистерчук. — Чё ж — лечь и помирать? Вы вон у Харитона спросите, каково это, жмуром быть? Проще будьте, господа контрразведчики! Итак, позвольте я все-таки представлю всех Харитону Никанорычу. Может быть, ты уже догадался, Никанорыч, что все здесь присутствующие находятся на государственной службе. Подобная организация в твое время называлась Тайным приказом, нынче же она называется Федеральной Службой Безопасности.
— А кто сейчас на троне Российском? — спросил Лич. — Кто Император? Романовы до сих… Или? И год… какой сейчас год на дворе?
— У-у-у, как все запущено! — произнес Петр Семеныч. — Ты ж, батенька, совсем замшел в своем неведении! На дворе у нас две тысячи девятый год. Романовы почти сто лет не правят… Свергли Романовых…
