— Готово! Изучайте вашу каменюку на здоровье! А я пойду, перекушу.
С этими словами он покинул деревянный сруб, в который превратился подземный ход. Вадим, словно сайгак, кинулся к жертвенному валуну.
— Это невероятно! — шептал археолог, обходя находку по кругу. — Сколько же ему лет?
— Ну, — развел руками Миргородский, — по крайней мере, жертвенник явно старше любого из поселений…
— Тогда возникает логический вопрос: кто же установил его? Кто жил здесь до…
— Возможно, все ответы там, внизу, — неожиданно вмешался в разговор Петр Семеныч, незаметно подошедший к археологам. — Давайте сдвинем его с места.
— А вдруг там ничего нет? — предположил Вадим. — Тогда как?
— Давай, не будем об этом, — нахмурился Министр. — Сначала проверим, а уж потом будем решать…
— Валера, скажи Филиппычу, пусть готовит лебедку. Попробуем аккуратненько сдвинуть жертвенник.
— Хорошо, Вадим Дмитриевич, — послушно отозвался Миргородский.
Через несколько минут археологов оттеснили от жертвенника набежавшие в тоннель рабочие. Они накинули на валун крупноячеистую нейлоновую сеть, привязанную к прочному лебедочному тросу.
— Вадим Дмитриевич, — отрапортовал вернувшийся помощник, — все готово. Осталось только лебедку закрепить.
— Так, робятки, — в тоннель заглянул бригадир, — вы бы на улицу вышли! Не дай бог, трос лопнет, али еще чего! А мне потом отвечай!
— Конечно, конечно, — засуетился Петр Семеныч. — Тут и без нас справятся.
Профессор с тоской поглядел на древний валун, который ему так и не дали обследовать, но спорить с Петром Семенычем не стал.
— Не расстраивайся, Вадим, — заметив тоскливый взгляд профессора, произнес Мистерчук. — Будет у тебя еще время повозиться с этой каменюкой…
— Да я понимаю, — вздохнул Вадим, — только поделать ничего не могу. Руки так и чешутся… Столько открытий… И все так стремительно происходит! — пожаловался он. — Некоторые за всю жизнь столько не выпадет, как нам за несколько дней. Понимаете?
— То ли еще будет? — усмехнулся Петр Семеныч. — А времени у нас действительно мало! Спешить нужно! Как думаешь, есть ход под камнем?
— Надеюсь, что есть. И если все расчеты верны… Я даже боюсь предположить, что мы найдем!
— А вот бояться не стоит! — Петр Семеныч прищурился — закатное солнце било прямо в глаза. — Все у нас получиться!
— Дай-то бог! — Вадим Дмитриевич осенил себя крестным знамением.
— Все готово! — доложил запыхавшийся Миргородский. — Можно начинать?
— Давай! — кивнул профессор.
— Филиппыч, — закричал Валера, — заводи!
Лебедка заработала, принялась наматывать провисший трос на барабан. Канат натянулся. Зазвенел. Камень покачнулся. Лебедка напряглась, натужно загудев. Жертвенник медленно, взрыхляя землю, пополз к выходу из тоннеля.
— Идет, идет! — радостно закричал Миргородский. Когда жертвенник прополз по земле пару метров, профессор крикнул:
— Хорош!
Филиппыч нажал кнопку, лебедка заглохла. Профессор медлил, не решаясь заглянуть в тоннель.
— Вадим, что с тобой? — Министр толкнул Вадима локтем в бок, выводя из ступора. — Пошли!
— Да, да! Пойдем! — очнулся Вадим. — Конечно, конечно…
— Да не суетись ты так! — посоветовал ему Петр Семеныч. — Все нормально!
— Давай, только ты первый!
— Да не вопрос! — пожал плечами Министр. — Боишься спугнуть?
— Есть немного, — согласился Вадим.
Петр Семеныч решительно вошел в тоннель, обогнул жертвенник и радостно завопил:
— Есть! Есть колодец, Вадим!
Профессор, нерешительно шагающий за спиной Министра, вздрогнул, а затем, наплевав на все предрассудки, подбежал к колодцу. На том месте, где еще час назад незыблемо покоился древний жертвенник, зияла яма. Сруб на манер колодезного из толстых подгнивших бревен. Верхние бревна были расщеплены и раздроблены движущимся жертвенником.
— Только чего-то мелковат колодец? — разочарованно произнес Министр, разглядев дно в тусклом освещении. Передвинутый камень загородил лампы и отбрасывал на колодец тень.
Колодец на первый взгляд действительно казался неглубоким — не больше полутора метров до земляного дна.
— Петр Семеныч, не надо! — Вадим ухватил за рукав уже готового спрыгнуть в колодец Мистерчука. — Обратите внимание: земля на дне рыхлая. Она насыпалась, когда передвигали камень. А вон там, видите, — он высветил дно карманным фонариком, — торчит древесина.
