— Да, результаты анализов обещали сообщить не позже завтрашнего дня, — сказал Виктор Сергеевич.
— Что удалось выяснить об этой четверке? — спросил я. — О пострадавших и хозяине палаты Лещенко?
На этот вопрос ответила Кармия Тиграновна:
— Народ, как сами понимаете, разный. Приехали из разных городов. Начну с Лещенко. Живет в Шостке, работает химиком-технологом на знаменитом комбинате, где выпускают кино — и фотопленку. Женат. Имеет дочку восьми лет. Приехал лечиться от истощения нервной системы. Так объясняет его недуг Воропаев.
— Сколько же Лещенко лет? — спросил я.
— Тридцать один год.
— И уже нервное истощение, — покачал головой Агеев.
— Воропаев намекал, что Лещенко, кажется, выпивает. Печень сильно увеличена, и другие признаки…
— Тогда понятно, — кивнул следователь.
— Вачнадзе, — продолжала Карапетян, — из Чиатуры. Сорок три года. Женат, четверо детей…
— Столько сирот! — вырвалось у меня.
— Да, — сочувственно вздохнула инспектор. — Горе в семье, конечно, огромное…
— Родственникам сообщили? — спросил я.
— Я звонила вчера коллегам в Чиатуру. Вачнадзе в их райотделе знают очень хорошо. Говорят, отличный был мужик, спортсмен. Он там даже вроде героя…
— По какому случаю? — поинтересовался Агеев.
— О, эта история прогремела на всю республику, — сказала Кармия Тиграновна. — Прямо диву даешься, на что способен человек! Понимаете, с дамбы в водохранилище сорвался микроавтобус. А в нем — семь человек. Включая двоих детей. Чистая случайность, что этот самый Вачнадзе оказался рядом. Ну и, не раздумывая, бросился спасать людей. Глубина — больше десяти метров…
— Ничего себе! — воскликнул Агеев. — Это же только спортсмену под силу, тренированному…
— Вот именно, — кивнула Карапетян. — Будто сам Бог послал Вачнадзе. Он был в свое время чемпионом республики по подводному плаванию… Дело было зимой, вода ледяная, дверцы в микроавтобусе заклинило. Пришлось выбить стекло. Представляете, как ему было тяжело! Но справился. Всех вытащил. Сам получил серьезные порезы, подхватил двустороннее воспаление легких. Еле-еле врачи выцарапали его. А семь человек спас!
— Какое горе будет для них узнать о его смерти, — сказал Агеев.
— Несомненно! Эти семь человек и все их близкие считают его, я уверена, своим родственником!
— А что, он действительно директор комиссионного магазина? — спросил я.
— Да. И довольно крупного. Коллеги из Чиатуры говорят, что он честнейший человек. До него трех директоров сняли за всякие махинации. Одного посадили. Вачнадзе уже пять лет работал, и все отзывались о нем только хорошо.
— Да, деляга и хапуга не полез бы спасать других, рискуя собственной жизнью, — заметил следователь. — От чего он приехал лечиться?
— Радикулит, — ответила Карапетян. — После той спасательной операции заработал…
— Следующий там кто? — спросил я.
— Николай Иванов, — продолжила Карапетян. — Из Омского речного пароходства. Капитан буксира. Холост.
— Выходит, капитан не прозвище, а должность, — сказал Агеев.
— Да. Несколько лет назад переболел энцефалитом, клещ в тайге укусил. Остаточные явления и так далее. В санаторий приезжает второй год подряд. Воропаев говорит, что в прошлом году помогли Иванову здорово…
— Теперь уже ничем не поможешь, — вздохнул следователь.
— Сколько ему было лет?
— Тридцать восемь, — ответила Карапетян. — Компанейский мужчина. Веселый, заводной, на аккордеоне играл… Очень к нему бабенки липли… Пойдем дальше. Ольга Ватутина, двадцать семь лет, из Москвы. Работает в отделе рукописей Государственной библиотеки СССР имени Ленина.
— О, в знаменитой Ленинке! — сказал с уважением следователь.
— Да, — кивнула инспектор. — Семейное положение непонятно. По паспорту замужем. Лещенко говорит — разведенка…
— Может, в Москве она замужем, а в санатории — разведенная, — заметил следователь.
— Кто знает, — пожала плечами Карапетян. — Но возможно, что действительно не живет с мужем, а развод ещё не оформила. Такое сплошь и рядом…
— А у неё какой диагноз? — поинтересовался я.
— Нервное переутомление, — ответила Кармия Тиграновна. — Ну вот пока и все, что удалось установить о пострадавших и Лещенко, — закончила Карапетян, словно закрыла блокнот с записями. Но никаких бумаг в руках у инспектора не было, говорила она по памяти.
