— В каком смысле?
— Брат почти все время находится в состоянии стресса! Но такая жизнь хорошим не кончается. Лева сопьется или в конце концов что-нибудь сделает с собой. Если не сойдет до этого времени с ума!..
После разговора с братом Лещенко было над чем поразмыслить. Ничего не скажешь, узел в семейных отношениях химика был завязан туго. И за какой конец надо потянуть ниточку этого узелка, чтобы докопаться до истинных желаний и намерений двух сторон, неизвестно.
Впрочем, сторон было три: Лев Митрофанович, Лариса и её бывший тренер.
Дмитрию Лещенко, естественно, Карапетян сразу не открылась, кто она. Сказала, что в группе психологов производила исследования на Шосткинском комбинате (такое действительно недавно имело место). И её якобы, как психолога, заинтересовал Лев Лещенко. Вернее, причина его пристрастия к алкоголю.
В винном же магазине, куда Кармия Тиграновна зашла перед самым закрытием, она не стала маскироваться. Просто предъявила служебное удостоверение. Чем весьма встревожила заведующую, которая стала уверять инспектора, что водку в вверенной ей торговой точке продают строго по закону: с одиннадцати до семи.
Карапетян успокоила заведующую: её интересует совершенно другое. С какой базы магазин получил горилку с перцем, которой торговали в прошлую пятницу. Второе — кто торговал в тот день.
Продавщица была тут же, в магазине. Ею оказалась молодая разбитная женщина по имени Ванда.
Пока заведующая рылась в накладных, Кармия Тиграновна допросила Ванду. Та называла Лещенко уважительно-ласково — Левушка.
— Живет через дорогу, всегда здороваемся. В прошлую пятницу он приходил. Хорошо помню. Перед самым перерывом. Поболтали с ним. Радовался, что едет к морю, в санаторий. Я ещё спросила: без жены? Он сказал, что один. А я ему правильно! Зачем ехать в Тулу с самоваром? На курорте девицами весь берег усыпан. Левушка смеется: мне лечиться надо, а не гулять. Я говорю: одно другому не мешает…
— Что он купил и сколько бутылок? — спросила Карапетян.
— Спросил горилку с перцем. Я смотрю — кончилась горилка. Нам её давно завезли, уже всю продали. Говорю, возьми «Казачок». На разных травках настоянный… Тут Левушка показывает на витрину: вон горилка. Смотрю действительно, одна бутылка осталась. Ну я ему отпустила. Он поблагодарил и побежал. Сказал, на работу опаздывает… А после перерыва нам этой самой горилки с перцем целую машину подвезли… И, как назло, никто не брал… Смотрю, часов в пять заходит в магазин Левушкина благоверная и тоже просит бутылку горилки с перцем. Я отпустила. Еще она взяла две бутылки минералки…
После допроса продавщицы Кармия Тиграновна получила у завмага сведения, откуда им поставляли горилку с перцем.
— Ну вот видите, Захар Петрович, — торжествующе заключил следователь Агеев, ознакомив меня с сообщениями Карапетян, — есть и спортсмен. Я имею в виду тренера Ларисы.
— Кармия Тиграновна узнала его фамилию?
— Да. Некто Юрий Васильевич Лебедев. Сорок два года, женат… Можете себе представить, сколько ненависти к нему накопилось у Лещенко. Сознательно и подсознательно. Имеется также и комплекс самоубийства. На это намекал брат нашего Лещенко. Между прочим, врач.
— Словом, классический треугольник — он, она и третий… Ну а что на ликеро-водочном заводе, где производят горилку с перцем?
— Паника. Временно приостановили производство этого продукта, проверяют технологию. А также выясняют по своей линии, в какие магазины поступала для продажи партия горилки, из которой купил бутылку Лещенко. Предупредили торговые организации, чтобы те приостановили продажу горилки, а товар вернули на завод. Для проверки.
— У них есть какие-нибудь сигналы о случаях отравления?
— Нет. Я думаю, зря наша горячая разведчица так перепугала их.
— Лучше перестраховаться, — сказал я. — Ведь версию о том, что яд попал в горилку на заводе, вы ещё окончательно не опровергли, так?
— В принципе — так. Но в свете запутанных отношений супругов Лещенко она отодвигается на дальний план. По-моему, разгадку надо искать в семье Льва Митрофановича.
— Возможно, вы правы, — сказал я. — Вы не пытались установить, каким образом подмешали яд в горилку? Насколько нам известно, обе бутылки с горилкой, которые Лещенко выставил на пирушке в своей палате, были запечатаны.
